Чувствовала, что позвонила в ад! Режиссер Юлия Гонтарук о звонках на Азовсталь и съемках военных после пыток в плену

Вскоре в Киеве стартует фестиваль документального зрительского кино Doc Kyiv Fest, где будут представлены свежие фильмы от украинских и иностранных режиссеров.

Накануне события мы решили поговорить с режиссером фильма Фортеця Мариуполь. Саймон Юлией Гонтарук. Ее документальный фильм входит в конкурсную программу.

— Юлия, расскажите, пожалуйста, о вашем фильме. О ком он?

— Для того, чтобы рассказать об этом фильме, нужно немного посмотреть назад.

История началась в конце января 2015-го, когда россияне обстреляли Мариуполь, и я приехала туда снимать свой фильм — 10 секунд. И рота полка Азов занималась помощью с эвакуацией.

Там мы познакомились с Саймоном. Он провел нам экскурсию. Рассказал о своей жизни, что работал звукорежиссером, актером в детском кукольном театре.

Я тогда часто к ним ездила, искала героев, жила у них на базе, выходила с ними на боевые выезды, в окопы, со многими сдружились. В общем, снимали с 2015-го по 2017 год включительно, отснятого материала получилось очень-очень много.

И вот когда началось полномасштабное вторжение, почти вся рота оказалась в Мариуполе в окружении. Для меня это был шок! Была с ними постоянно на связи. И как бы мне ни хотелось поехать в Мариуполь, это уже было невозможно из-за окружения.

Тогда я придумала формат видеозвонков. Просила ребят, чтобы они снимали и посылали мне видео, типа дневников, или разговаривали с ними по видео.

Первый короткометражный фильм был — Кирт, когда они еще не отошли на Азовсталь. Это 40-минутное видеоинтервью, которое я записывала с героем.

Чувствовала, будто позвонила в ад. Знаете, есть книги — военные мемуары о возвращении из осады, а тут у меня была возможность поговорить с человеком, который прямо здесь и сейчас находится в эпицентре событий, в полном окружении. Это было очень сильно!

И я тогда придумала такой формат — использовать материалы, которые у меня были отсняты за 2015-2017 годы, и миксовать их с этими видеозвонками или видео, которые мне присылали из кольца Мариуполя.

Затем они отошли на Азовсталь, и мы созванивались оттуда. Следующие фильмы были о героях из Азовстали. И я решила, что это будет цикл короткометражных документальных фильмов, который будет называться Фортеця Мариуполь.

Мы сделали пять серий, пока они были на Азовстали. А потом весь гарнизон вышел в русский плен, и понятно, что цикл остановился. Последний фильм, собственно, был о последнем дне там. Мы договорились с Орестом, он тогда был главой пресс-службы Азова, что они выходят в плен, и через два дня я опубликую этот фильм… Потом эта лента получила Золоту Дзигу за лучший короткометражный фильм в этом году.

После этого наши герои начали возвращаться из плена, и я поняла, что сама реальность подсказывает, что надо делать продолжение цикла. Но делать фокус на плену, собственно как после него жить.

— И Саймон был среди тех героев, что прошли этот ад?

— Я не знала, что он на Азовстали. Узнала только тогда, когда увидела в его Инстаграм фото, которое он выставил как раз перед тем, как они все выходили в плен из Азовстали. Тогда они удаляли аккаунты, разбивали телефоны, ломали симки, так что связи никакой не осталось. А когда был последний большой обмен пленными, я увидела его среди обменяных. Сами понимаете, как он выглядел — как и все наши военные после плена — тощий, измученный. Думала его разыскать.

А потом… мы встретились случайно, на Софийской площади, на акции по военнопленным. И я предложила ему сделать фильм.

— И после всего, что было, он сразу согласился сниматься, или вы его уговаривали?

— Сразу согласился. Но пришел на первую встречу в абсолютной депрессии. И первое, что мы сделали, пошли на кладбище к его другу. Я думала, что мы просто пройдемся, поговорим, а тут…

Он понимал, что его братья остаются в плену, а ему удалось выйти, это тоже определенная вина за то, что ты находишься здесь, а твои — все еще там. Мы много говорили об этом в фильме.

У него началось лечение, он работал с психологом. И когда я увидела его уже в следующий раз, я почувствовала разницу. Он говорит: видишь, я немного лучше себя чувствую, не такой уже хмурый.

И фильм получился очень честный. Потому что Саймон очень открыто и честно рассказывал о состоянии человека после плена, без каких-либо рюшиков и украшений, понимаете?

Когда снимали его в последний день, это была четвертая или пятая съемка, это уже было у него дома. Сняла их с молодой женой, она тогда была беременна. Такая хорошая молодая семья. И мне очень хотелось дать надежду в этом фильме.

— А как вам было работать с Саймоном сейчас, уже после того, что он пережил?

— Конечно, я боялась идти к нему, потому что как говорить с человеком после пыток?

Но с другой стороны, я работаю в документальном кино более 10 лет и со своими героями общаюсь абсолютно честно и искренне.

Поэтому я ему сказала, что хочется сделать этот фильм, потому что твоя история — это что-то мощное! Хочется его сделать, чтобы люди знали, что происходит с нашими в плену; хочется показать, как ты чувствуешь себя после этого.

Здесь важный момент — нужно не навредить тем, кто сейчас в плену. Россияне все смотрят. Были уже такие прецеденты, когда вернувшийся давал интервью в СМИ, и россияне это цитировали нашим военным, которые все еще в плену, и просто били за это.

И, например, о пытках я не хотела расспрашивать, ведь можно травмировать человека. Я брала только то, что он сам рассказывал.

С одной стороны, будто и нужно рассказывать о том, что там происходит, как россияне обращаются с нашими пленными, но это и сложно — просто живая рана у всех. Представьте, как это будут слушать родственники пленных, кто еще не вернулся, как их детей, родителей, мужей, пытают, мучают. Очень тонкая нравственная грань.

Я совершенно доверяла Саймону с тем, что говорить. В какой-то момент он посмотрел монтаж и говорит: — А почему ты не взяла о суициде, еще о некоторых вещах? Потому что, кажется, мало жести.

То есть, сначала мы переживали, чтобы этого было не много, но, с другой стороны, люди должны понимать.

В любом случае, та версия, которая будет на фестивале — более полная, не так порезана, как та, что мы уже выложили для YouTube.

— То есть теперь не отвертишься тем, что можно дома посмотреть и никуда не идти?

— Да, это не публиковавшаяся нигде киноверсия и подходит только для показа на закрытых фестивалях.

— Получается, ваш фильм о Саймоне базируется на том материале, который вы отсняли в 2015-м и добавили интервью вот это новое?

— Фильм основан на материале, который я отсняла в Киеве после его возвращения. Но флешбеки из прошлого, конечно, есть. Но сейчас не хочу спойлерить (улыбается).

Это вообще уникальная история в том контексте, что снят срез характера. За это время мне, как документалисту, удалось увидеть трансформацию героя во времени, и в фильме я подчеркиваю, что первое интервью было снято еще в 2015 году. А следующее — почти 10 лет спустя.

В 2015 году ему было всего 22 года. И вот этот молодой парень уже прошел кольцо Мариуполя, бои за Азовсталь, плен, и возвращается в социум, который сейчас ему вообще непонятен.

Интересен именно психологический портрет воина, современного молодого украинца. Это наше поколение, и мне важно говорить о нем.

— Когда вы начали снимать, никто не догадывался о дальнейшей судьбе военных из Азова: что они станут защитниками Мариуполя, попадут в плен и многие не выживут. Почему тогда вы стали снимать их истории?

— Скажем так, они знали, что будет полномасштабка. Они специально тренировались и готовились. Когда я снимала и в 2015-2017 гг., они были добровольческим полком, а впоследствии стали профессиональной армией действительно как элитные войска, которые учились по стандартам НАТО.

И вот когда я впервые их увидела — они меня поразили. Это был как единый организм. Все ребята мотивированы, очень харизматичны. Там были актеры театров, ведущие, учителя, барберы, футбольные фанаты, кто-то на скейте катается, их командир был топ-менеджером и прилетел из Таиланда.

Стильные и модные тинейджеры в летнем лагере, но вместо игрушек оружие.

Тогда Вооруженные силы Украины — это была не очень мотивированная регулярная армия. Ребята не сильно хотели там служить, просто военкомат все за них решил. А здесь люди, точно знавшие, что надо освобождать страну от российских боевиков, которые тогда захватили Крым.

Это поколение людей, которые лучшие свои годы, лучше свою жизнь, отдали защиту нашей страны войны, воевали за нашу свободу.

— А с началом войны все это приобрело совсем другой окрас, и вы решили делать цикл Фортеця Мариуполь?

— Я просто чувствовала, что формат таких новелл для цикла Фортеця Мариуполь должны выходить именно сейчас. Они ведь имеют социальную миссию.

Во время Азовстали у них была миссия информировать о количестве людей, которые сейчас в полном окружении на заводе, у них уже нет воды, раненые по третьему разу, а они все равно выходят защищать завод.

А потом их плен… Я поняла, что надо говорить о нем. Это самая важная тема, которая болит. Необходимо все время напоминать, что около 2 тысяч защитников Азовстали, и из них почти 900 азовцев, два года находятся в плену в ужасных условиях, с пытками. С Азовом вообще сложно, потому что их не обменивают…

В прошлом году мы получили финансирование от Украинского Культурного Фонда, и сделали несколько фильмов с вернувшимися из плена героями. В их числе и Саймон, который будет на фестивале. Это очень разные истории разного восприятия возвращения человека из плена.

В обществе очень мало это обсуждается, и еще одна из миссий нашего цикла — говорить с обществом об этих людях, а тем, кто возвращается из плена, давать понимание, что можно жить дальше, можно пережить эти травмы и начать снова жить цветущей жизнью.

— А вы планируете переводить эти фильмы, чтобы были большие охваты и огласка?

— Очень хотим заняться субтитрованием на разные иностранные языки, потому что важно, чтобы это видели за границей, для поддержки, и вообще это хорошо для обменных процессов. И на фестиваль Human Rights отправить, например.

И вообще, у нас уже часто просят фильмы для показов за границей. Фильм Орест о звонке из Азовстали показывали на мероприятии, где было 50 послов. Так что информационное давление должно продолжаться.

Фильм Фортеця Мариуполь. Саймон, а также другие работы наших и иностранных документалистов можно посмотреть на фестивале Doc Kyiv Fest.

 

Больше видео? Не вопрос! Эксклюзивы, интервью, смешные Shorts и не только – скорее на Youtube Вікон. Твой уютный канал!