Опыт жизни в оккупации или принудительного вывоза травмирует детскую психику. Доподлинно неизвестно, сколько еще украинских детей остаются на оккупированных территориях или в РФ после незаконной депортации.
Но некоторым детям все же удалось вместе с родными выехать из оккупации. Кто-то — через несколько месяцев, а кто-то и не знал жизни вне российских квазиреспублик. Сейчас они проходят реабилитацию в лагере Gen. Ukrainian.
Он был создан для детей с различными психологическими травмами, связанными с войной в Украине. Лагерь работает уже второй год. Однако впервые заезд состоит преимущественно из детей, переживших оккупацию, депортацию и сопутствующий травматический опыт.
Они просят не показывать их лицо в интервью и изменить голос. Говорить решаются не все, и не все. Часто за них говорят другие.
Один из парней вспоминал, что ему наступили сапогом на лицо и сказали, что он будет делать патроны, которыми будут убивать украинских солдат, — рассказывает основательница Gen.Ukrainiam Оксана Лебедева.
Рассказать о пережитом на условиях анонимности согласились только двое детей, и только в присутствии психолога.
Один парень, согласившийся говорить, помнит свое родное Енакиево только под оккупацией. Этот населенный пункт захвачен россиянами уже более десяти лет. Из оккупации семья выехала несколько месяцев назад.
В школе ничего интересного не было. Нас заставляли петь гимн России и “ДНР”. Каждый день мы приходили в 07:30, и уже через 15 минут должны были быть на линейке, где пели гимн.
Иллюстративное фото: Unsplash
Основательница Gen.Ukrainiam Оксана Лебедева говорит, что ей с коллегами впервые пришлось столкнуться не с послушанием детей, а больше с покорностью.
Это какая-то сломанная воля. Когда они шли к психологам, то спрашивали, допрос ли это.
Основательница лагеря говорит, что россияне методично и достаточно профессионально, будто прошивают украинских детей на свой лад. Этим дети делятся в разговорах с психологами лагеря.
Убить, выгнать… Но ассимилировать детей — это первоочередная задача России. Они изменяют историю, учебники.
В оккупации все психологи и взрослые, работающие в школах, переходят на сторону оккупантов. И для ребенка они становятся источником опасностей.
К счастью, наша собеседница из Олешек в российскую школу в оккупации так и не пошла. В захваченном городе ей с семьей пришлось прожить несколько месяцев, когда война только пришла в Херсонскую область.
У нас подвал очень маленький. Там семь человек сидели и ждали, пока закончатся обстрелы. Было страшно ходить по улицам. Помню, мы проезжали, а они остановили и угрожали застрелить. А потом сказали, что это шутка.
Девочке с семьей чудом удалось уехать из города. Но уже через год россияне уничтожили и то, что осталось от их дома в Олешках, когда взорвали Каховскую ГЭС.
Ехала семья через Луганскую область, затем через РФ. А когда въезжала на подконтрольную Украине территорию, на российской стороне не хотели пропускать маму, поскольку у нее нет российского паспорта.
Вернувшиеся из оккупации дети видели насильственные физические действия, сексуальное насилие. Они были свидетелями обысков. Некоторые из них сами попадали в фильтрационные лагеря и на допросы.
Это все повлияло на то, что дети вообще не уверены в том, что они имеют какое-либо право.
Сейчас в лагере кроме реабилитации и работы с психологами детям просто дают быть детьми: играть, баловаться, проявлять личный протест. Они снова учатся доверять людям и мечтать.
Однако это угрозы — далеко не все, что приходится пережить украинским детям в российской оккупации. Читай, как россияне похищают детей из ТОТ для своей армии.
А еще у Вікон есть крутой Telegram и классная Instagram-страница.
Подписывайся! Мы публикуем важную информацию, эксклюзивы и интересные материалы для тебя.