Телеведущий, шоумен и юморист Фима Константиновский все чаще обращается с экрана к зрителям. С недавнего времени он — ведущий шоу Поле и капитан команды в Кто знает? Оба проекта выходят на Новом канале. Но что стоит за пшоу?
В эксклюзивном интервью для Вікон Фима откровенно поделился историями о закулисье программ, размышлениями о ситуации в Украине и подробно рассказал о Shelter в Днепре, которым занимается. В конце материала есть наше полное видеоинтервью.
— В марте на Новом канале стартовали шоу Поле и Кто знает? Оба проекта — это квиз-шоу. И ты там являешься телеведущим. Что нового увидят зрители?
— Квизы — это мое. До этого я вел на Новом канале реалити-шоу об отношениях. Несмотря на интерес, это было более какое-то актерское задание. Именно квизы мне нравятся больше, потому что я в них играю с друзьями. Я всегда их смотрел. Формат “вопрос-ответ” для меня интересный и познавательный.
Если мы говорим о Поле, то это шанс прикоснуться к международному формату. Это очень крутой опыт.
Я считаю, что это проект, в котором мы четко разграничиваем развлекательное шоу и нашу реальность. Мы постоянно напоминаем людям о войне. Они рассказывают свои истории, проблемы.
Я очень ждал это шоу, потому что мы его снимали аж в октябре прошлого года. И я очень благодарен Нидерландам за то, что нам предоставили такую возможность.
— Как происходил процесс съемок, и почему именно в Нидерландах? Много ли было хейта на то, что съемки проекта были не в Украине?
— Объясню сразу, почему шоу снимали в Нидерландах. Потому что нам этот формат просто подарили. Съемки проекта обошлись каналу минимальными затратами. Нам предоставили площадку, всю технику и людей, которые работали на ней. От нас поехало пять человек на три съемочных дня.
Большинство стран снимают один выпуск в день. Мы же во второй съемочный день отсняли пять программ. Если не ошибаюсь, это рекорд среди всех продакшинов, которые снимали Поле.
Это было очень тяжело, но у нас не было других вариантов. Знаете, я был бы только за, если бы съемки проходили в Украине. Однако, если посчитать, сколько стоило бы построить такой павильон, то, поверьте, все скандалы с Евровидением были бы цветочками.
Но все равно находятся те, кто говорят: “А почему Нидерланды? О, такие патриоты, а уехали!”. Хейт есть, но даже в комментариях есть люди, которые защищают. Я — за открытость. Не снимать этот проект, когда есть такая возможность, было бы не разумно.
Это почти телевизионное волонтерство, которое нам предоставила нидерландская телекомпания. Я надеюсь, что будет 2-ой сезон. Однако, это зависит не от нас, а от тех людей, которые могут нам предоставить такую площадку снова. Я очень надеюсь, что когда-то это будет шоу вообще не о войне и не о благотворительной цели. Потому что так происходит в других странах, в которых нет войны.
— Кстати, как ты реагируешь на хейт? Есть ли вещи, которые могут тебя расстроить или разозлить?
— Разозлить уже нет. Я думаю, что до полномасштабной войны я был более экспрессивным. На меня больше влиял хейт, который я читал. Сейчас мне все равно. Я просто знаю, что в 95% случаев человек, который пишет это, сделал гораздо меньше, чем я. Поэтому я не всегда отвечаю хейтерам. Когда вижу, что есть претензии ради претензии, то не отвечаю. А когда человек, возможно, хочет действительно узнать ответ на вопрос — отвечу.
— На своей странице в Instagram ты постоянно объявляешь сборы денег на нужды военных. Почему сейчас их трудно закрывать? Люди устали от войны или просто обеднели?
— На самом деле я надеюсь, что люди не донатят, потому что обеднели. Это объективная причина. Однако, если они просто устали — это печально. В Instagram сейчас происходит мини интернет-война с Meta. Они сносят страницы, посты о сборах, бросают в бан.
Я создал Telegram-канал, и там мы собираем ориентировочно двадцать пять тысяч гривен ежедневно. За неделю можем собрать на машину. Работа не останавливается. У нас не было еще ни одного выходного, ни 31 декабря, ни 1 января.
Я знакомлюсь напрямую с военными, потому что сбор должен быть проверенным. К сожалению, сейчас есть много мошенников в интернете.
— В одном из интервью ты откровенно признавался, что тебе страшно воевать. Впрочем, говорят, что война коснется каждого. Или все же ты готовишься к этому моменту — морально и физически?
— Это моя честная позиция. Я сказал то, что действительно чувствую. Я понимаю все комментарии, когда люди пишут: “А нам не страшно? А моему мужу не страшно?” Я это все понимаю.
Я никоим образом не забронированный человек. У меня нет никаких справок, о том, что я какой-то больной, или у меня есть какие-то вымышленные дети. Такого нет. И говорю как есть — страшно.
Готовлюсь ли я? Физически, может, и да. Ходил на некоторые уроки тактической медицины, общаюсь с военными. Я пытаюсь понять, как работает армия, как это все происходит.
— Кстати, часто ли тебе пишут в соцсетях “а почему не на фронте?”
— Да всем пишут. Мне, пожалуй, не так часто. Но, знаете, это же пишут обычно не военные. Люди, которые тоже не на фронте. За полномасштабную войну я научился себя ценить и оценивать то, что я делаю. Я считаю, что я делаю немало.
Если мы говорим о сборах военным — это одно. Но у меня уже третий год есть Shelter в Днепре, в котором под моей опекой сейчас 82 ребенка. Это немалая зона ответственности. Подарки на дни рождения, Новый год. Приезжать, развлекать, отвлекать…
— О Shelter. Как появилась такая идея, и почему именно это направление вы выбрали?
— Сам Shelter я не открывал. Есть одна женщина, которая живет в Днепре рядом со зданием, которое 10 лет не функционировало. Туда съезжались переселенцы с Востока. Сначала они прятались в укрытии рядом, а потом их стало очень много и они нуждались в помещении, где можно было бы полноценно жить. Они договорились с охраной этого дома. Там, кстати, раньше был институт.
Сначала я ездил по небольшим шелтерам, а потом мне рассказали об этом. И я начал им комплексно заниматься. Мы закрывали все насущные потребности — закупили кровати, организовали питание, обеспечили одеждой. Я начал заниматься детьми и до сих пор это делаю.
— Насколько дорого его содержать? Кто помогает с финансированием?
— Точно не власть. Помощь идет от частных лиц. У нас была мини-война с институтом, который в прошлом году выкупил это здание. И мы боролись за этот Shelter. Сейчас уже на финальном этапе, когда, возможно, все же у нас будут документы о юридических основаниях проживания там. И фондам будет легче нам давать деньги, ведь сейчас не могут помогать из-за юридических моментов, которые мы и пытаемся решить.
Детей я развлекал, водил в кино, парки. Это все — за собственные средства. После одного интервью появилось два человека, которые мне помогают ежемесячно деньгами. Они идут на развлечения детей и лечение.
У нас есть мальчик Андрей, у которого аутизм. К тому же он не умел жевать. Первый год я по всей стране искал детское питание — картофель и брокколи. Именно с таким вкусом, потому что больше он ничего не ел. Впоследствии такое питание в стране закончилось, потому что, как оказалось, производитель спонсирует войну в Украине.
Наконец мы нашли врача, который уже больше года учит его жевать, адаптироваться. И на это уходит около 25 тысяч гривен в месяц. Я не могу сказать, что это для меня огромная сумма, но если брать во внимание другие истории, то получается немало. Я очень благодарен всем, кто помогает. Есть даже одна девушка, украинка, которая живет в Китае. Она тоже ежемесячно присылает определенную сумму денег.
— О личном. Недавно была годовщина отношений с вашей новой девушкой Лизой. Что изменил этот год?
— Мне кажется, что во время войны легче, когда кто-то есть рядом. Вдвоем это переживать гораздо проще. Ощущения стабильности давно не было. Так, чтобы ты просто знал, что будет завтра, что будет через месяц. И когда у тебя есть любимый человек, и ты знаешь, что, как минимум, он будет рядом — уже немного легче жить.
— О женитьбе не думаете?
— Нет, пока не думаем. Посмотрим. Не знаю. Я был в браке, и Лиза была в браке. Было неплохо. А когда будет наша свадьба — посмотрим. Я надеюсь, что когда-нибудь будет. Просто как человек, который ведет свадьбу, знаю, что это недешево. Пожалуй, немного подождем.
— Фима, что бы ты хотел сказать нашим читателям?
— Я не знаю, когда закончится война, не знаю, что у вас в голове, о чем вы думаете, но просто знайте — если вы сядете в машину, то через каких-то три часа приедете в место, где идут боевые действия. Там, где гибнут наши ребята и девушки.
Каждое утро просыпаясь думайте, благодаря кому это все? Не перекладывайте ответственность, постоянно донатьте. Вы просто не представляете, сколько жизней спасли ваши пять гривен, которые стали частью миллионов.
Знаете, когда меня спрашивают: “Где ты был все 8 лет?”, не знаю, где я был. Я был в Украине, но сказать, что я помогал армии — не могу, сказать, что я относился к этому, как к чему-то нужному — нет.
Если вы сейчас превратитесь в таких людей, которые просто чего-то ждут — не делайте этого. Не ждите победу, делайте что-то для нее. Если просто ждать, то она, возможно, никогда не наступит.
Если вам говорят фразу: “Когда мы победим?”, я бы вам советовал отвечать — если мы победим. Возможно, так в вашем сознании будет больше понимания, что надо что-то делать для нашей Победы.
— Кстати, ты никогда не рассматривал вопрос жить за границей?
— Мне в начале полномасштабной войны, как говорится, обрывали телефоны и предлагали уехать куда-то. Предлагали “липовые” справки о здоровье, чтобы откосить от армии. Сейчас за границей я бы не хотел жить, я бы хотел дождаться победы, отстроить страну. Потом, возможно, когда уже буду сильно взрослым и седым, то куда-то поеду. Не навсегда. Просто на лето или зиму.
Фима с родителями
Я никогда не думал, чтобы переехать. Ну а как? Здесь все. Здесь хорошо. Я так себе отношусть к тем, кто переехал за границу. Я имею в виду тех, кто называется лидерами мнений. Все же надо быть здесь, в Украине. От этого многое зависит, особенно, если у тебя есть аудитория. Ты должен давать пример, а не сваливать. Это неправильно.
Я адекватно понимаю, что именно Украина дала мне все, что у меня есть. Я никогда не пользовался связями. Всегда добивался всего сам — ходил на кастинги, шутил, вдохновлялся юмором, совершенствовался. Моя заслуга в этом большая. И это все я получил в Украине. Я получал деньги от украинцев, я веселил украинцев, я дружу с украинцами. Меня родили евреи, но украинцы. Поэтому я точно буду здесь.
Похоже, что многие актеры и телеведущие стараются не реагировать на хейт, по крайней мере и украинский актер Тарас Цимбалюк рассказал, что не принимает негативные комментарии близко к сердцу.
А еще у Вікон есть крутой Telegram и классная Instagram-страница.
Подписывайся! Мы публикуем важную информацию, эксклюзивы и интересные материалы для тебя.