Всем людям трудно жить в военных условиях. Ни один человек не должен переживать эти ужасы. Особенно сложно приспособиться к новым условиям людям с инвалидностью.
Леся Перепеченко потеряла зрение в шесть лет. Она заболела гриппом, осложнения привели к потере центрального зрения. У Леси частично осталось периферическое зрение. Она рассказала Суспільному, как живет во время войны.
О волонтерстве
В начале полномасштабного вторжения женщина была во Львове и помогала эвакуировать людей с нарушениями зрения.
— Мы помогали им уехать, потому что поселить людей с нарушениями зрения в спортивные залы или большие помещения в принципе — это очень сложные условия. Ты не найдешь свое место, сядешь или наступишь на кого-нибудь, — рассказывает Леся.
О сложностях, которые принесла война
Родной город женщины — Ирпень. Ей было страшно находиться дома. Тем не менее она говорит, что в доме безопаснее, чем на улице, потому что человек с нарушениями зрения не найдет укрытие самостоятельно.
Мне много рассказывают о развешаных табличках. Где они и какую информацию они несут для меня? Никакой.
— Надо рассказать — в торце твоего дома есть бомбоубежище, — говорит Леся.
Она подчеркивает, что в спокойное время человек с нарушением зрения должен пройти путь к укрытию, чтобы определить для себя ориентиры. Тогда он, возможно, сможет сам пройти в бомбоубежище.
Также препятствиями стали, например, противотанковые ежи, поставленные на тротуарах. Леся ударилась об один, когда вернулась в Киев. А в Ирпене чуть не упала в яму. Она шла с тростью, а яма была ограждена лентой.
— Тогда один человек мне сказал: “Не видишь, куда идешь? Там же лента”. А ты не видишь, что я иду с тростью, да еще прямо в яму? Мне и лента не поможет.
Ограждение должно быть полноценным — снизу хотя бы на метр, чтобы было понятно, что это препятствие, — рассказывает о препятствиях Леся.
О страхе взрывов
Также Леся слышала взрывы во Львове. Тогда муж поехал в Киев и оставил ее на день саму.
— Было около 8 вечера, я переоделась в халат, и тут… Первый, второй, третий взрыв. Я просто прижилась к стене в коридоре и не понимала, что делать. Мне было очень страшно.
Я сидела и думала: “Почему он уехал именно в этот день в Киев?” Тебе никто другой не поможет, — делится переживаниями женщина.
Об обычной жизни
В быту женщина может справляться сама. Даже красит себе губы. Пальцами определяют контур и наносит помаду, иногда докрасить их помогает муж. Также благодаря индикатору жидкости делает чай, наливает кипяток в чашку.
Она признается, что десять лет своей жизни провела дома. Мать боялась выпускать дочь на улицу, чтобы с ней ничего не случилось. Но впоследствии Леся поняла, что вокруг кипит жизнь и она не хочет ее пропускать. Тогда она нашла работу и занялась общественной деятельностью.
— То же самое и с досугом — я захотела пойти в поход, позвонила своему другу, спрашиваю: “Поведешь нас на Говерлу, нас десять, часть с нарушениями зрения, часть совсем не видит?” — рассказывает Леся. Друга заинтересовало, будет ли с ними сопровождение. Женщина ответила, что нет. Тогда мужчина подумал и наконец согласился.
Как представляет войну
Еще ребенком Леся видела фильмы о войне. Это были поле и взрывы. Сейчас она не может представить сожженные дома.
— Сейчас мы едем или идем, и муж рассказывает: “Там здание разбито, там окна разбиты, выгорело все”. И как это выглядит — мне непонятно.
В детстве я не видела сгоревших домов, поэтому мне сложно представить войну, как она может выглядеть, — делится она.
Однажды она подошла к железным воротам, пробитым осколками. Прикоснулась и смогла представить: они подобны порванной ткани.
Российские военные совершают военные преступления против мирного населения. Многие люди получают травмы. Ранее мы рассказывали историю 20-летнего Богдана, которого оккупанты тяжело ранили в Гостомеле.
А еще у Вікон есть свой Telegram-канал. Подписывайся, чтобы не пропустить самое интересное!