Медики продолжают свою работу при любых обстоятельствах. Так детский хирург Александр Мартынцов продолжал спасать жизнь в Мариуполе, даже когда потерял все: жена погибла, а в дом попали российские ракеты.
Свою историю он рассказал Ирине Тимчишин для Фактов ICTV. Здоровье.
Мужчине пришлось переквалифицироваться с гражданского хирурга на военного медика. Он продолжал оперировать раненых горожан, несмотря на ужасы, которые творились в Мариуполе.
24 февраля Александр шел на работу, как обычно. В больнице было расписано, как работать в условиях военного положения. Некоторых детей выписали домой, в больнице остались только те, кто находится в тяжелом состоянии.
О раненых
Когда мужчина пришел на работу 6 марта, в больницу приехали пять или шесть скорых. Тогда Александр понял, что произошло.
— Я слышал взрывы, но не думал, что ранения такие массовые. Дежурный травматолог и хирург уже оперировали, к нам везли людей с ампутациями рук, ног, осколочными ранениями. Я сразу пошел в операционную, — вспоминает он.
Тогда ему приходилось оперировать пациента с ранением брюшной полости. Однако детские хирурги с таким не сталкивались. Говорит, что им проводили занятия на случай войны, но это была теория.
— Линия фронта была на западе города, там были бои. В областную больницу перекрыли все подъезды, поэтому всех раненых из центра везли к нам, ведь осталась только детская больница. Иначе они бы умерли, — объясняет мужчина.
Больница была переполнена ранеными. Их оперировали, но скорая привозила новых.
Первый день массированных обстрелов 6 марта был самым трудным. После полуночи мы продолжали делать операции, — говорит Александр.
Он рассказывает, что никогда не видел столько раненых, люди просто истекали кровью. Тогда он увидел многих детей и взрослых, которые погибли.
Операции при минусовой температуре
Врач говорит, что для людей хуже всего 82 и 120 мины, ведь они отрывают конечности. Однажды начался обстрел района. Многоэтажки построены так, что они окружают и защищают дворы, но тогда это оказалось ловушкой.
— Мины влетали во дворы и всех, кто там был, кто разжигал костер и варил еду или шел по воду, всех разрывало или тяжело ранило.
Я уверен, что нас просто убивали! Никаких военных действий, просто был приказ убить гражданских, — рассуждает Александр.
Добавляет, что среди всех раненых, поступавших в больницу, тогда не было ни одного солдата, только мирное население. Оперировать приходилось при температуре 2 ºС ниже нуля.
Во время одной операции врач не мог разогнуть левую руку (оперировал правой, левой помогал), ведь она замерзла. Приходилось одевать несколько свитеров и сверху медицинский халат, чтобы работать.
Однажды в коридоре у пациентки лежала собака.
— У женщины был сложный открытый перелом, и она ждала своей очереди. Говорю: “Женщина, здесь рядом операционная, с собакой нельзя!” А пес так притих, прижимается к женщине, и только глазами туда-сюда водит.
Мы на людей набросали все тряпки, которые были в больнице, чтобы хоть как-то согреть.
А мне медсестра говорит: “Разрешите ей остаться, она греет хозяйку, она все понимает”, — делится Александр.
Ранения у людей были сверхтяжелыми. Однажды 21-летнему парню обломок разрезал живот — ему рассекло все мышцы до единой. Его было сложно даже доставить в операционную. Однако Александр все же прооперировал его. А обстрелы не прекращались, и мины постоянно падали.
Врач рассказывает, что жил недалеко от больницы, потому пытался ходить домой. По дороге лежало много погибших.
— Они лежали один день и другой. Их никто не забирал, потому что были сильные обстрелы. Я только слушал, как мина летит, чтобы успеть куда-нибудь спрятаться, — говорит он.
Кладбище на клумбе
20 марта он задержался на работе. Тогда российские ракеты попали в многоэтажки. Жена Александра погибла. С его подъезда все погибли.
— С уцелевшими соседями на клумбе возле дома сделали могилы, поставили кресты. А когда фронт пошел дальше, то жену похоронил на Старокрымском кладбище. Оно не работало, но смог похоронить, потому что понимал, что из Мариуполя нужно уезжать, — объясняет Александр.
Больница, в которой работал мужчина, пострадала больше всего. Мины постоянно взрывались, но врачи продолжали работать.
— Сначала закончилась солярка, потому что операционная и реанимация работали на автономном дизель-генераторе. Но раненые оставались у нас.
А потом попали и разрушили операционную. Уже тогда открылась областная больница, и раненых начала принимать она, — вспоминает хирург.
Пациенты просили Александра не бросать их, а он говорил, что останется до последнего раненого, потому что ему некуда ехать.
Чашка воды и овсянка
— Два месяца у нас раз в день была миска овсяной каши. Я ее в жизни никогда не ел, не любил овсяную кашу с детства. И после того, как начались военные действия, лучшей еды, чем овсяная каша, я не знаю, — делится Александр.
А чашка воды была на вес золота, потому что ее не было в городе. Признается, только через полгода начали восстанавливаться какие-то чувства. До этого он просто выполнял свою работу.
17 апреля его забрала дочь. Провожали его хирург и реаниматолог — единственные, кто остался.
— Отхожу от больницы, но поймите, я всю жизнь проработал в этом отделении, другой жизни у меня не было. И я ухожу и думаю: ну все, больше в Мариуполь никогда не приеду! — говорит он.
Однако сейчас, когда видит в соцсетях посты мариупольцев, понимает, что должен вернуться.
Наши военные делали все, чтобы защитить город. Ранее мы рассказывали историю танкиста из полка Азов о боях за Мариуполь.
А еще у Вікон есть свой Telegram-канал. Подписывайся, чтобы не пропустить самое интересное!