Война перевернула мировоззрение каждого украинца: даже ненавистное раньше воспринимается по-другому. Герой нашего рассказа — пример того, как начинаешь ценить определенные вещи, когда есть угроза твоей жизни или жизни твоих близких.
Полномасштабная агрессия России против Украины застала 34-летнего Богдана Глобу в США, а его родителей за тысячу километров от него — в Украине. Богдан покинул родную страну много лет назад из-за неприятия родителями его ориентации — открытый гей. Во время начала боевых действий мать парня была в Буче.
Это не лечится, успокойтесь!..
История каминг-аута тогда ещё десятиклассника Богдана началась не так, как он это мог себе представлять. В 2003 году его мать — Елена Глоба, случайно увидела стихи своего сына, в которых он признался в чувствах другому парню.
Ты что, голубой? — Спросила она без подбора нейтральной лексики. Богдан подтвердил слова матери.
Как следствие, парня хотели поместить в психбольницу, но там родителям ответили, что таких не принимают. Врачи заверили родителей парня, что ориентация не лечится.
— Врачи говорили родителям успокоиться. Но сделать это было сложно — скандалы в семье не утихали.
Парень вспоминает: в том, что сын гей, отец обвинял мать Богдана, свою жену.
Это ты его в театр водила, а я говорил, что нужно на футбол!
Именно из-за отца Богдан решил уйти из дома. Ведь тот постоянно оскорблял супругу и сына, доходило даже до физической расправы. Однажды парень не выдержал и просто убежал из дома через окно их частного дома… А потом переехал в деревню к дедушке и бабушке.
Через год родители парня развелись.
Фото, предоставлено BBC Богданом Глобой
Родители Богдана работали учителями. Его отец преподавал право и историю в школе, а мама была преподавательницей в университете. Наверное, потому что мама была более склонна к научной рефлексии, она гораздо быстрее поняла сын и приняла его таким, как он есть. Тем временем отец Богдана считал, что его сын болен и нуждается в лечении.
Мать парня признается, что всей душой приняла сына только восемь лет спустя. Со временем она основала организацию TERGO, которая с латыни переводится как Тыл: там помогают принять своих детей другим родителям.
Но позиция отца осталась неизменной.
Папа говорил, что главная угроза для Украины — это депутаты, россияне и геи, — говорит Богдан.
А потом пришла война
Когда 24 февраля РФ начала полномасштабное вторжение в Украину, в США был вечер. Богдан запомнил его на всю жизнь: он смотрел прямой эфир CNN и не сдерживал слез.
— У меня была истерика, я еще никогда так не переживал за маму, — вспоминает мужчина.
Мать Богдана перебралась из Полтавы в Бучу в 2015 году. Уезжать она не собиралась, даже когда начались активные боевые действия.
— Моя мама верила в украинскую армию, говорила, что ВСУ сейчас погонят россиян. Но я переживал: как быстро это произойдет? Она активистка, я волновался за ее жизнь, ведь “погнать” могли именно её.
Они пытались держать связь каждый день. Когда мама больше не могла заряжать телефон, разговоры стали очень короткими — две минуты в день. Елена категорически отказывалась уезжать из Бучи и даже не хотела запасать еду и воду.
Она уверяла, что я нагнетаю.
Мама отказывалась думать о плане побега, поэтому Богдан искал выход самостоятельно, на расстоянии тысячи километров. Он нашел волонтера, который смог занести Елене еду. Что касается эвакуации, Богдан знал — из самой Бучи её не будет, а те, у кого были машины, уже давно уехали.
Фото, предоставлено BBC Богданом Глобой
— Я предлагал ей идти пешком. Тогда у мамы уже началась истерика — у неё не было сил ни на что. Она не плакала, но сидела в подвале бездейственно. Говорила: я ничего не буду делать, я буду здесь умирать. Но все понимали, что это было безумием.
Тогда Богдан придумал другой план. Идея заключалась в том, чтобы Елена выбиралась из своего двора на улице Вокзальной на собственном велосипеде. Позже мир начнет узнавать Вокзальную за фото: заваленная вдребезги российской военной техникой улица.
Она не хотела, но я уговаривал её несколько дней. Однажды утром она проснулась и говорит: я уезжаю. Ей придало решимости то, что в то же утро россияне попали в дом рядом с ней.
Елена села на велосипед и поехала мимо российской техники. Она самостоятельно добралась до реки Ирпень и перешла ее. Впоследствии какой-то мужчина на авто подобрал ее на дороге.
После пережитого Богдан шутит: сюжет о побеге его мамы мог бы позаимствовать какой-нибудь сценарист фильма. Но возвращаясь мыслями к тем минутам, когда Елена ехала на велосипеде мимо танков, он признается — очень нервничал. Знал, что русские часто расстреливали местных жителей.
Я понимал, что может не повезти. Но вместе с тем понимал, что если ей удастся проскочить, она сможет спастись.
Из Киева Елену в Ужгород отвез друг Богдана. Местные волонтеры доставили ее в Словакию, а затем в Париж. Уже там Богдан вместе со своим мужем встретили женщину. Из Парижа все трое вылетели в Нью-Йорк.
Отец
Об отце в то время Богдан не думал. Парень знал, что он воюет в армии еще с начала АТО в Луганской области. Потом мама Богдана попросила сына, чтобы тот узнал что-нибудь о нем.
Елена иногда общалась с бывшим мужем в силу того, что у них остался общий дом в Полтаве.
К тому же, с Богданом связалась подруга — дочь друга папы, который помогал ему со снаряжением.
— Она прислала мне фото из больницы. Отца ранили. Не сильно, но слышит и видит плохо, — говорит Богдан.
Девушка рассказала, что отец Богдана сожалеет о своем агрессивном поведении. Теперь он каждый день видит смерть и многое обдумал. После этих слов Богдан решил позвонить отцу.
— Он рассказал мне о моем 6-летнем брате. Я не знал о нем. Он даже прислал его фотографии. Начал рассказывать о войне, и сказал, что ему страшно, — рассказывает сын. — Не прямо, но он извинился — признал ему все равно, какая у меня ориентация, ведь я его сын и мы одна семья.
Богдан признается, что такое развитие событий стало для него неожиданным. За годы самостоятельной жизни без поддержки родных он научился жить без отца. А случайный каминг-аут в школьные годы Богдан считает экспресс-взрослением.
С одной стороны было много драмы, а с другой — это показало мне, что я сам за себя, и должен себя отстаивать.
Следовательно, сам парень не счел необходимым делать первый шаг к примирению с отцом: зачем возобновлять общение с человеком, который тебя не принимает и считает больным? — говорит мужчина.
По словам Богдана, прецедентов, отражавших желание примириться с отцом, было множество. Один из них произошел в 2010 году, когда основанная парнем ЛГБТ-организация переезжала в Киев. Богдан попросил отца пошпаклевать новый офис. Он согласился и поначалу все даже было без скандалов. Но когда ремонт завершился, отец не сдержал эмоций.
— Не понимаю, кто вам борщи варит. Зачем вам все это? Нормальные же мужики, — пересказывает сын его слова.
Другая ситуация произошла, когда Богдан уже второй раз вступил в брак в США. По словам самого Богдана, это было смешно. Мама Богдана разговаривала со своим бывшим мужем и между прочим сказала ему, что “Богдан женился”.
Реакция папы была: О, это по-нормальному, я же говорил, что все будет хорошо! После чего мама сказала: А мне его муж очень нравится. Папа выругался.
Однако война изменила отца, говорит Богдан.
— Думаю, это происходит из-за стремительной потери друзей и единомышленников — их убивают. Да и его тоже могут убить ежеминутно. Теперь у него обостряется желание обрести родных людей. Но у меня нет этого желания: я не представляю, как буду рассказывать ему о моем муже или нашей семейной жизни.
Сейчас отец и сын порой обмениваются письмами, однако что дальше с их отношениями — неизвестно.
Общество до сих пор не готово
История об отношениях Богдана с отцом получила продолжение. Парень описал их в посте на своем Facebook. С одной стороны, это позволило ему быстро найти для папы военное снаряжение: отцу нужны были каска и бронежилет. Но в то же время — Богдан столкнулся с угрозами, а само сообщение удалили из Facebook из-за жалобы.
Некоторые начали угрожать отцу — из-за налаживания отношений с сыном-геем. А в одном из Telegram-каналов распространялись призывы отыскать отца Богдана и совершить “расправу” над ним.
Пусть попробуют, у него там два автомата, — говорит сын. Его не удивило то неприятное сообщение, хотя, как признается, и добавило немного уныния.
История показательна: после войны, как правило, положение уязвимых групп — особенно, если они прилагают усилия к общей победе — улучшается. Так было с чернокожими, так было с женщинами, но так ли будет с ЛГБТ — пока неизвестно.
Наш герой основал первую организацию ЛГБТ-украинцев в США. В настоящее время волонтеры помогают ЛГБТ-беженцам, они закупают снаряжение и аптечки украинским военным-ЛГБТ.
В Украине нет ЛГБТ-батальона, как в США, поэтому точное количество ЛГБТ-военных в ВСУ взять негде.
Но их точно более 200 — именно столько объединяются в одном Facebook-сообществе.
Но это только открытые геи, а на самом деле их в разы больше, говорит Богдан. С 24 февраля многие его знакомые пошли воевать: сейчас известно о по меньшей мере четырех погибших — и это только публичные люди.
Фото, предоставлено BBC Богданом Глобой
Однако Богдан уверяет, что сейчас украинцы становятся более толерантными и готовы к существованию таких уязвимых групп, как ЛГБТ+. Мужчина также анализирует направление работы российской пропаганды и считает, что попытки рассорить украинцев вокруг тем ЛГБТ или языка — это ключевая часть информационной спецоперации.
Потому что мой папа, который борется, защищает Украину на фронте, — объясняет Богдан. — А они: пойдем с ним разберемся!
Разберемся почему? Потому что он защищает Украину? А вы, значит, за Россию, или как?
Украинские военные сейчас держат оборону для всех, кто имеет возможность спокойно просыпаться не от взрывов снарядов и работать в тылу страны. Но знаем ли мы, с чем на самом деле каждый день приходится встречаться украинским военным и какой вред для ментального здоровья это может нести в будущем?
Читай, что такое ПТСР и что делать с ним в нашем материале.