Телеведущий и блогер Сергей Иванов поговорил с актрисой Риммой Зюбиной о счастье, развитии психологических болезней в профессии, отношении к украинским актерам, которые снимаются в российском кино, и еще о мном интересном.
Счастье — это твое внутреннее состояние. Ты можешь находить мгновения счастья во всем. Мы сейчас ходим по мирному Киеву, я просыпаюсь в своих стенах, имею возможность купить себе еду и т.д.
У нас столько моментов счастья. Мы не ценим их, а сравниваем. Например, люди после коронавируса, когда впервые после потери обоняния и вкуса почувствовали их, поняли, какая это ценность. Я люблю жизнь, поэтому я счастливый человек.
У меня их нет, потому что я в жизни не погружаюсь стопроцентно только в актерскую профессию. Давно уже поняла, что “в этом банке нельзя держать все деньги”. Можно разделить себя и на семью, и на ребенка, и на актерство. Мой мир гораздо шире.
В актерской профессии главное не стать бронзовым памятником самому себе. Это хуже всего. А когда ты живешь в пузырьке, это происходит.
Я знаю, что такое депрессия, потому что была знакома с людьми, которые покончили жизнь самоубийством. Поэтому, когда кто-то говорит, что у него депрессия, имея в виду грусть от интимных или рабочих переживаний, я с огромной иронией к этому отношусь. У меня не было депрессии. Депрессия — это трудноизлечимая болезнь.
У меня были моменты уныния, еще десять лет назад желание сменить профессию. Тогда мы обслуживали российский рынок и играли в лучшем случае роли второго, третьего плана или в эпизодах.
Я делала это достойно, но при этом не было моей творческой внутренней реализации. В театре мне казалось, что я уже сыграла важные роли и не расту дальше.
На Майдане в 2013 году я поняла, что нужна не только как актриса. Как-то раз я была на раздаче чая. Ко мне подошел коренастый мужчина, я протянула ему чашку с чаем. Он взял ее вместе с моей рукой и поцеловал. Когда меня благодарят не за актерские работы, а за мою позицию, это для меня действительно очень важно.
Хоть бы кто какой-нибудь харасмент предложил! Я была порядочная женщина, мой муж был театральным режиссером. Ко мне никто подходил.
Потом я попала в период, когда фильмы не снимались. Когда я вернулась в кино, мне уже было за 40 лет. Были моменты, когда во время съемки зарождались романы, но никто никого не принуждал к этому.
Я очень люблю Виталика Салия. Считаю его одним из самых лучших украинских актеров. Так случилось, что он живет на две страны, потому что его жена — российская актриса. Это произошло еще до Майдана.
Таких патриотов, как Виталий, еще стоит поискать среди украинских актеров, которые снимаются только в украинских фильмах. Поэтому я не буду мазать всех одной краской. Мне кажется, что иногда украинские фильмы на украинском языке, которые выращивают безвкусицу и пошлость, ужаснее и вреднее, чем то, что Виталий Салий сыграл в российском кино.
Мы не знаем, сколько он отдает денег на волонтерство. У меня есть украинские друзья-музыканты, чей бизнес начался в России, но которые с каждого концерта отчисляют деньги украинским военным. Они не могут об этом говорить в России.
Я за толерантность ко всему. Очень многое нужно легализовать, но наше общество не готово к этому. Я за счастье во всем мире.
Мне кажется, что война идет. Те, кто сейчас придумывает войны, настолько любят играть, что им неинтересно просто сбрасывать бомбы. Они придумывают другие методы: психологические, бактериологические, химические.
Эти создания (не назову их людьми) получают удовольствие от того, что видят боль. Люди для них, как испытуемые животные в клетке. Легче всего их убить заодно, но это такой садизм — смотреть, как потихоньку гибнут эти создания или еще лучше, когда они перегрызают друг другу глотки. Это вроде как эксперимент, за которым кто-то со своей больной фантазией наблюдает.
Политические игры на международной арене касаются каждого из нас. Многие украинцы задумываются, что делать в случае полномасштабного вторжения России в Украину. Читай, что рассказала певица Светлана Тарабарова о плане действий в случае наступления России.