Мы прожили почти три недели под звуки сирен, взрывов и давлением большой дезинформации от оккупанта.
Однако мы не сломались и не собираемся этого делать. Нам было страшно, но страх дал нам силы сражаться.
Иногда бывают эмоциональные волны от хорошего к плохому, но это вполне нормально.
Психолог Андрей Жельветро рассказал, как меняется наше состояние во время войны по неделям.
— Мы руководствовались инстинктами и эмоциями. Мы ощущали острый страх смерти и дезориентации. Поэтому хватали вещи и убегали, кто куда мог. Мы не спали, не ели, худели. Имели сжатое дыхание и панические атаки, нас накрывали слезы и боль из-за того, что мы видели убитых людей, детей и разрушение страны.
Выводы первой недели:
По словам психолога, мы испытывали злость к врагу, гневное отношение к россиянам и ненависть к их президенту.
А также мы злились на своих, потому что кто-то поехал заграницу, а кто-то неадекватно себя ведет там, где его приняли.
— Есть злоба на себя, ведь не знаем, что делать и как быть полезным стране.
Мы чувствуем растерянность перед нашими детьми, потому что не знаем, что им говорить. Мы чувствуем глубокий страх из-за того, что можем потерять привычную жизнь.
Поэтому к концу второй недели мы имеем первые последствия посттравматического стресса.
Что дает вторая неделя:
Адаптация заключается в том, что нужно вспомнить то, что ты делаешь лучше, и приложить свою компетенцию в общее дело — так мы будем помогать стране.
А еще мы задумываемся над ценностями, на которых базировалась наша жизнь.
Друзья, иначе просто быть не может! Мы сильны, едины, мы победим!
Многих людей в это время мучает вина за то, что они уцелели и находятся в безопасном месте. Этого нужно избавляться как можно скорее. Ранее мы рассказывали о чувстве вины уцелевшего и почему его нужно избавиться.