Если бросим их, перестанем быть людьми — истории трех защитников

Война беспощадно забирает самое ценное: близких, друзей, дом, привычную счастливую жизнь.

Каждая история украинского военнослужащего — это свидетельство невероятной стойкости и глубокой боли.

Sestry собрали рассказы трех защитников, которые делятся своими потерями и несокрушимой волей к борьбе за Украину.

Андрей: “Там, где горят деревья, был мой дом”

Андрей часто приходит на вершину Крейдяной скалы, откуда открывается вид на десятки километров.

Он молча курит, глядя на узкие столбики черного дыма на горизонте.

Где-то там, за теми деревьями, был мой дом, — говорит он, указывая вдаль.

Андрей родился в Бахмуте — городе, который до войны был полон энергии, цветов, шумных ресторанов и молодежи.

Он вспоминает, как на День вышиванки площадь бурлила весельем, а на День Европейского Союза молодежь рисовала на щеках флаги ЕС.

Друзья из Донецка приезжали сюда на шашлыки, на днепровский пляж в Часовом Яру.

Мы жарили мясо и рыбу на гриле, попивая Артемовское шампанское, — вспоминает Андрей.

Это вино было гордостью Бахмута, производилось уникальным классическим методом в подземных гипсовых туннелях.

Оно имело долгую историю, начиная с алебастрового завода 1899 года, и вскоре превратилось в известные бренды Артемовское и Крым.

Этот успех прервала война.

Фото: Instagram

Во время битвы за Бахмут солдаты Вагнера разграбили винзавод.

— У них нет ничего святого. Крадут, насилуют, бомбят церкви. Их цель — уничтожить нашу культуру, стереть историю, уничтожить нашу украинскую нацию, — говорит Андрей.

С началом полномасштабной войны Андрей, который раньше работал в продуктовом магазине, пошел добровольцем в армию.

Фото: Facebook

После обучения его направили в Пятую штурмовую бригаду, которая воевала, в том числе, за его родной город.

Он участвовал в освобождении села Клищиевка, что менее чем в десяти километрах от его дома.

— Это было сюрреалистично — наблюдать, как места, которые я хорошо знаю, за один день превращаются в руины. Или вместо того, чтобы гулять по моим любимым улочкам, я прятался, как крыса, в подвалах, потому что каждый раз, когда я высовывал голову из-под земли, кто-то хотел меня убить, — делится Андрей.

На вопрос о возможности отдачи оккупированных территорий Андрей отвечает твердо:

— Никогда! Даже если земля, на которой я родился, поглотит мою кровь. Знаешь, сколько моих погибло? Вот именно там? — он трясущейся рукой проводит в воздухе линию вдоль горизонта. Там, где горят деревья, был мой родной дом. Там я похоронил маму, там все мои воспоминания. Как я могу отказаться от этого? — говорит Андрей.

Читать по теме

Из окопа к своим ангелочкам! Истории бойцов, впервые обнявших новорожденных дочерей

Иван и Дмитрий преодолели сотни километров, чтобы впервые встретиться с первенцами и поддержать жен во время родов.

Дмитрий: могила матери по ту сторону российского кордона

Детство Дмитрия пахло сиренью и затхлым подвалом, где он прятался от пьяного отца.

Чтобы отдохнуть от домашнего кошмара, мама ежегодно возила его на каникулы к родственникам, которые жили за двадцать километров — на другой стороне границы.

— С детства я не помню разницы между “мы — они”. Физически существовал украинско-российский кордон, где нам ставили штамп в паспорт и впускали в мир, который для меня как для ребенка ничем не отличался от того, что я видел у себя во дворе, — вспоминает Дмитрий.

Его мать родилась в российском селе рядом с границей с Сумской областью, но осталась в Украине после учебы в Сумах.

Фото: Facebook

Они говорили по-русски, смотрели российские мультики, а в школе у нас были уроки на русском.

Тогда все, что было из России, казалось лучше, современнее, интереснее. Никто из нас тогда не мог подумать, что этот сосед, с которым у нас такие замечательные отношения, может однажды напасть на нас и начать убивать, — говорит Дмитрий.

Мать Дмитрия умерла за два года до вторжения и была похоронена на родном кладбище в ее родном селе в России.

Он положил на ее могилу букет сирени, который как раз расцвел, и часто приходил поговорить с ней. Теперь это невозможно.

Сначала пандемия закрыла границы, а потом началась полномасштабная война.

Дмитрий с грустью рассказал, что в последний раз виделся с мамой четыре года назад.

Фото: Facebook

Он сожалеет, что тогда не знал, каким будет будущее, и иначе остался бы с ней подольше. Дмитрий очень хотел бы положить цветы на ее могилу, но не уверен, что когда-либо сможет это сделать.

По его словам, те, кто служит в том районе, сообщили, что все разрушено, и, возможно, кладбище вообще не сохранилось.

Но даже если оно сохранилось, мужчина — военнослужащий, и боится, что если не погибнет на войне, то, вероятно, до конца жизни будет в черном списке и не сможет пересечь границу.

Ведь если он попытается это сделать, то уже не вернется — “исчезнет без вести”.

Тарас: “Если мы оставим наших ребят, мы перестанем быть людьми”

Тарас неохотно вспоминает боевые действия, которые называли Запорожским контрнаступом, штурм Старомайорского.

Тот бой не только оставил глубокий след в его психике, но и забрал десятки его друзей. Некоторых из раненых до сих пор не удалось вернуть домой.

Они стреляли по нам со всего и со всех сторон. У меня было ощущение, что это военный фильм с спецэффектами, — рассказывает Тарас.

Он вспоминает ужасную жару, когда они отступали с позиций. Повсюду были разорванные на куски тела, он спотыкался о шлемы и оружие.

Фото: Facebook

Вокруг валялись обломки, слышались крики. У них не было возможности забрать раненых с собой, и он знал, что без их помощи те не выживут.

Командование считало возвращение за телами погибших самоубийством, поэтому два дня не соглашалось на это.

Тарас даже думал о сопротивлении и самовольном покидании подразделения, лишь бы найти побратимов на разбитой земле.

Они наблюдали за полем боя с дрона и не могли посчитать всех погибших. Мысль о том, что он оставил там своих побратимов, не давала Тарасу покоя.

Когда артиллерийский огонь наконец прекратился и они вернулись, чтобы забрать погибших, было трудно распознать, что было остатками тел, а что обломками.

Тарас с болью вспоминает невыносимый запах тел, что пролежали на жаре три дня.

Он рассказал, что им разрешали забрать только то, что можно было узнать как тело. Тарас убежден, что количество погибших там парней невозможно посчитать.

Государство называет их “пропавшими без вести”, но он и его побратимы знают, что они мертвы.

Фото: Facebook

Тарас собственными глазами видел, как Сашку разорвало осколком пополам, но поскольку его тела нет, это усложняет признание его смерти.

Он подчеркивает важность возвращения каждого погибшего, ведь семьи не могут достойно похоронить своих близких и попрощаться с ними, не получая при этом никакой поддержки от государства.

Он убежден, что если оккупированные территории отдадут России, эти бойцы никогда не вернутся домой. Именно поэтому, по его словам, Украина не может уступить эти земли — ради них и для них.

Он считает, что необходимо найти каждого бойца, чтобы матери, жены и дочери могли похоронить их на кладбище.

Он подчеркивает, что нельзя оставлять эти тела и притворяться, что эти люди пропали без вести, когда известно, что их останки лежат на этих полях.

Фото: Facebook

Если мы их оставим, мы можем перестать называть себя людьми, — добавил он.

Эти истории — это всего лишь капля в море трагедий, которые принесла война.

Но они демонстрируют невероятную силу духа украинских военнослужащих, их преданность и память о тех, кто отдал жизнь за свободу.

Ранее мы уже рассказывали историю военнослужащего из Ивано-Франковщины, который сейчас находится в колонии Чечни. Прочитайте наш материал, чтобы узнать о его борьбе и несокрушимой надежде на возвращение домой.

А еще у Вікон есть крутой Telegram и классная Instagram-страница.
Подписывайся! Мы публикуем важную информацию, эксклюзивы и интересные материалы для тебя.