Достаточно было в Google забить мою фамилию, и я бы пропал навсегда — военкор о побеге из Мариуполя

6 июня в Украине отмечают День журналиста. За время полномасштабного вторжения России наши и зарубежные репортеры без устали работают, каждый день рискуя своей жизнью и здоровьем.

Институт массовой информации подсчитал, что с 24 февраля 2022 года захватчики совершили более 500 преступлений против журналистов в Украине.

По состоянию на 31 мая 2023 года 61 журналист погиб в результате действий оккупантов, в том числе десять — во время выполнения профессиональных обязанностей.

Но есть и истории, которые дарят веру в чудо — спасение из центра адских боевых действий.

Его глазами весь мир видел прифронтовой Мариуполь последних лет — фотографии военкора Сергея Ваганова попадали в рейтинги лучших в мире.

За 20 дней блокады города он не смог сделать ни одного фото. Но вырвался из этого ада! И потом, потеряв уже второй свой дом — сначала в Донецке, теперь в Мариуполе — добрался до Ужгорода.

Сергей поделился воспоминаниями об эвакуации:

Случившееся со мной, с моими товарищами — настоящее чудо. Я не могу назвать это эвакуацией.

Не было легального зеленого коридора. Мы ехали на свой страх и риск. Это было бегство. 14 числа — это был 20 день войны, ко мне забежал мой друг, у которого было авто. Он сказал: на сборы есть пять минут.

Поехали по дороге, которая, по нашим предположениям, была свободна от боевых действий. Мы не были ни в чем уверены. И поначалу мы заехали в Бердянск, который уже был занят российскими войсками.

Нас там встретили российские войска на двух блокпостах. Они считали себя защитниками, успокаивали.

Вот видите, как хорошо, город сдался без боя.

Спросили куда и зачем мы едем. Мы честно им ответили, что едем в Запорожье.

Российские военные чувствовали себя спасателями и хозяевами. Это, конечно, раздражало, мы им ничего не могли ответить.

Когда мы поселились в гостинице, там была вода из крана, которую мы не видели уже три недели. Был свет, горячая вода, чистая постель. Это было еще одно маленькое чудо на нашем длинном пути.

Дорогой на следующий день была масса блокпостов россиян. Нас могли останавливать через каждые 500 метров, смотрели в паспорта, телефоны. У меня кнопочный телефон, седая борода. Они от меня отмахивались.

Дед, что ты показываешь, что мы можем там найти.

Я вез с собой компьютер жены и накопитель с архивом за 25 лет. И, конечно, там были материалы. Там было все.

Это пугало больше всего. Будь там ФСБ, которые сейчас там есть, им достаточно было в Гугле забить мою фамилию, и я бы пропал навсегда. В этот день произошла масса чудес, чудесного спасения.

По дороге мы видели разбитую технику: танки, гаубицы. Мы проезжали мимо расстрелянных гражданских машин. Я видел куртку окровавленную.

Смотри — это была чья-то жизнь.

Мы подъехали к Васильевке, через некоторое время появился наш воин. И я увидел у него на плече синюю изоленту. И мы выдохнули, зарыдали.

Мы ехали целый день до утра. И мы приехали в Запорожье, нас привезли, потом сразу рванули в Днепр. По дороге уже договорились, что там нам дадут поспать.

Мы поспали и потом целый день ехали в Винницу. Там нас приняли чужие люди. Помыли, накормили.

Мы решили ехать в Ужгород. У меня тяжелая степень астмы, и я знал, что там есть больница, условия, медикаменты. 

Гуляли по городу. Ходили в лес, гладили деревья, смотрели в тихое небо, которое не взрывается. Я четыре года работал на войне, и это было тяжело.

Но то, что мы пережили за 20 дней блокады, и это бегство. Без планов. Без гарантии. Но оставаться там нельзя.

Теперь мы в безопасности. Я не знаю, как мы будем дальше жить. В 2014 году я лишился в Донецке своей квартиры. Переехал в Мариуполь. Мы жили в 25 километрах от войны. Каждый день слышали взрывы. Но ведь мы знали, что там стоит наша армия, наши морпехи.

После всех донецких трагедий моя голова поправилась только через пять лет. Я уверен, что сейчас будет быстрее.

Я верю, что наша армия выстоит. Мы победим. Я знаю, что помогает нам весь мир. Мариуполь не подлежит восстановлению — его нужно всем миром отстраивать заново.

Россияне уничтожили все способы жизнедеятельности. Остались акации, которые можно пилить. Но я увидел – что на бульварах, во дворах люди не повредили ни одной лавочки, не распилили ни одной детской площадки.

Люди хранили человечность. Свой какой-нибудь призрачный уют в городе, которого больше никогда не будет.

Ранее мы рассказывали историю женщины, спасшейся из мариупольского драмтеатра.