Пресс-конференция Зеленского 23 апреля у метро Киева

Пресс-конференция президента Украины Владимира Зеленского сегодня в метро Киева.

Я не боюсь встречи с президентом (Путиным – ред), если вы насчет покушений. Бояться я просто не имею права, потому что наш народ показал, что он ничего не боится, – отвечает президент на вопрос о его безопасности.

Главные тезисы пресс-конференции Зеленского 23 апреля:

Я очень хочу остановить войну. Есть дипломатический путь, а есть военный. Я выбираю дипломатический. Любой лидер не имеет права отменять субъективно до последнего дипломатический путь, — отметил президент, отвечая на вопрос, почему он готов на встречу с Путиным.
Относительно поставки оружия Украине нас точно не интересует мнение РФ. Хотя они в начале агрессии тоже нас снабжали оружием, вы помните, как они бросали оружие и убегали.
Если уничтожат наших людей в Мариуполе. Если будет провозглашен псевдореферендум в псевдореспубликах — Украина выйдет из переговоров.
Я не понимаю позицию лидеров Грузии и болезненно это воспринимаю. Мы точно не хотим никаких конфликтов с Грузией, и их точно не будет.
Относительно возвращения посла (Украина в Грузию – ред.) – мы обязательно вернем посла в Грузию, как только мы будем видеть поддержку со стороны лидеров ваших.
Моя позиция личная – все, что они (русские войска — ред.) прорвут и все, что они, не дай Бог, оккупируют – мы все вернем. И это будет вопрос не 8-10 лет, а как только у нас будет оружие, мы будем сразу возвращать.

Ежедневно мы можем отдать, к сожалению, какую-нибудь территорию, но ночью или на следующий день мы возвращаем эти города, городки и идем вперед.
Сейчас мы видим изменения в отношении наших партнеров, видим изменения особенно в США. И если эти изменения будут наращивать, если изменения будут совпадать со словами, я уверен, мы будем скорее возвращать наши территории.
Сейчас в Мариуполе самая сложная ситуация. Сегодня самый сложный день – они стреляют из всего: с моря, с суши. У меня последний сигнал был от азовцев час назад. Как только мы туда дойдем, все решим, а пока мы предлагаем обмен раненых.
Мы будем самым защищенным государством Европы. Это реалии, с которыми у нас соседство.
Россияне ненависть к Украине сделали руками СМИ. И потом они были сами удивлены ненавистью к Украине.
Завтра к нам приезжают люди из США, у меня будет встреча с министром обороны, с госсекретарем Блинкеном. Мы будем общаться относительно оружия, которое нам необходимо, и вопросах его поставки.
У нас есть полное право на военную разблокировку Мариуполя. Надеемся, что мы сможем это сделать. Можем ли сейчас? Нет.
Это большая ошибка, что НАТО за все эти годы не нашло возможности принять Украину в Альянс. Это стратегическая ошибка по отношению к Украине.

Украинцы не сдаются. Мы точно не сдадимся. Мы это доказали не пустыми словами, мы это доказали каждым днем, каждым шагом, который мы проживаем в бою против РФ. То, что это нацизм — то, что они делали: убивали, насиловали детей маленьких. В книгах будет слово – рашизм. Не просто так все говорят, что это рашизм. Слово новое
Мне все равно, как будет называться трибунал. Мне интересен результат. Будет это Гаага, будет это Украина, будут это другие процессы – не в названии дело. Дело в количестве лет и количестве людей, которым дадут годы за решеткой.
Если руководство РФ не утратит полностью адекватности, они не будут использовать ядерное оружие. Может ли быть это со стороны РФ — может. Верю ли я в это — не хочется в это верить. Если бы у нас было ядерное оружие, Украина его никогда бы не использовала, потому что мы абсолютно адекватные люди. Любого руководителя, который только подумал бы использовать ядерное оружие — его бы просто снесли наши люди. Если бы у нас было ядерное оружие — риски начала войны со стороны РФ были бы минимизированы.
Те вопросы, которые я обсуждал бы с президентом РФ — это вопрос территориальной целостности. Как дальше будет жить наш Донбасс, в какой точке договориться. Но самое главное, что мы задаем эти вопросы, и РФ отвечает, диалог начался. Не уверен, что эмоционален, вы же видите меня.
Украина уже сделала все. Мы так объединены, главное, чтобы это осталось до конца войны и после войны. И слово “власть” не вызывает у людей рвотного рефлекса. Мне не стыдно быть руководителем государства.