Надо убирать имя Чайковского! Композитор Алла Загайкевич о переименовании музыкальной академии и развитии нашей музыки

Алла Загайкевич — украинский композитор, председатель Ассоциации электроакустической музыки Украины, лауреат премии Women In Arts. The Resistance, бывшая преподаватель Национальной музыкальной академии.

Алла Загайкевич активно выступала и до сих пор поддерживает переименование Академии, которая пока сохраняет имя российского композитора Петра Чайковского. Учебное заведение расположено в сердце Киева — на Майдане. Рядом можно увидеть сотни флажков — акция Оставь флаг, если знаешь кого-то, кого убила Россия.

Сотни флажков, символизирующих количество погибших, и Национальная академия, сохраняющая имя представителя страны-террориста. Просто не укладывается в голове, почему это так.

Вікна поговорили с Аллой Загайкевич об инициативах, касающихся переименования академии, и почему этого не хотят делать. А также об узнаваемости украинской музыки за границей, ее развитии и равенстве прав в этой сфере.

О переименовании музыкальной академии

— Уже долго ведется борьба за переименование Национальной музыкальной академии. Вы работали там и были одной из тех, кто поддерживал и до сих пор поддерживает переименование. Как персонал академии боролся за это, какие проводились акции?

— Когда началось полномасштабное вторжение, я узнала, что театр русской драмы им. Леси Украинки очень быстро отреагировал на начало активных военных действий. Они буквально на следующий день приняли решение, что словосочетание “русская драма” для них вообще не актуально. Театр непосредственно ежедневно общается с социумом, публикой, гражданским обществом. В конце концов, театр — это что-то действительно живое. Это гораздо более открытый организм, чем консерватория. После этого я подумала, что нужно действовать и нам.

В марте написала в группу нашей кафедры с предложением составить письмо ученому совету академии о переименовании. В ответ была тишина.

Потом стало возникать такое словосочетание, и о нем говорили все: “Не ко времени”. Переименование академии — не ко времени.

Уже 5 апреля было опубликовано открытое письмо музыковедческого сообщества Украины. Там говорилось о том, что изменилось с начала полномасштабной войны для Украины, нашей культуры, как формируется культурная политика во время войны, как мы требуем поставить на паузу сотрудничество с российским творческим обществом, о музыке, о Чайковском.

Его подписало большое количество музыковедов, композиторов, но никакой реакции от администрации консерватории не последовало.

7 апреля появилось открытое письмо к коллективу Национальной музыкальной академии Украины от известного музыковеда Елены Корчевой. Собственно, она произнесла все требования и аргументы невозможности сохранять имя Чайковского в названии Национального музыкального заведения Украины. Очень подробно и эмоционально аргументированно.

Реакции снова не было никакой.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от kyivconservatory (@kyivconservatory)

В июне был очень неприятный момент. Тогда ученый совет академии собрался, и члены совета подписали письмо к Владимиру Зеленскому, Верховной Раде с требованием сохранить имя Чайковского в названии. Это было удивительно странно, ведь в ученом совете присутствуют самые влиятельные фигуры украинского музыкального сообщества.

Это было так унизительно. Выглядело как надругательство над украинским патриотическим сообществом.

Администрация занимает будто антиукраинскую позицию. При этом руководители говорят, что действуют в правовом поле. Как только будет государственное законное решение, они изменят название.

Сейчас нет закона, который прямо указывал бы на невозможность сохранения имени Чайковского.

— Как считаете, почему это название укоренилось и до сих пор его не хотят менять?

— Очевидно, здесь музыка рассматривается как нечто, что есть вне политики. Есть инерция развития украинской культуры, которая все время находилась в тени российской. Я действительно думаю, что для них (преподавателей заведения — ред.) не существует украинской культуры как самодостаточной.

У меня есть опыт обучения в консерватории, в 1990 году ее закончила. Помню, что преподаватели, которые до сих пор работают (особенно с кафедры фортепиано, общего фортепиано), очень неохотно реагировали на наши студенческие предложения поиграть украинскую современную музыку.

Я думаю, что они никуда не делись. Так и не заметили, что сформировалась независимая Украина, ее яркая идентичность и музыка.

Академия получила имя Чайковского во время сталинского террора. Музыка Чайковского звучит как бренд тоталитаризма, а сейчас — путинского режима.

Я композитор украинской современной музыки, я не изучала всю свою жизнь Чайковского. Но есть люди, которые это делали. Они знают, что это имя появилось не потому, что, например, Чайковский повлиял на формирование всего украинского музыкального языка.

Неужели можно говорить о каком-то влиянии Чайковского на украинских современных композиторов? Конечно, нет!

В Европе есть направление музыковедения — музыка во времена конфликтов.

В Монреале мне пришлось выслушать доклад о том, что Украина использует музыку для пропаганды насилия, национализма и милитаризма.

Этот вывод был сделан по анализу концертов в поддержку Украины из открытых источников. Я была в шоке… А мы здесь сохраняем имя Чайковского.

— По вашему мнению, в честь какого украинского композитора следует назвать академию? Почему?

— Поскольку я представляю именно композиторское сообщество и размышляя над тем, какие вообще есть перспективы развития украинской музыки в будущем, я бы предлагала имя Бориса Лятошинского как композитора, воспитавшего самое активное, действительно репрезентативное сообщество композиторской современной музыкальной школы.

В принципе, это и есть основатель украинской современной музыкальной школы, современного украинского музыкального языка.

Среди его учеников Валентин Сильвестров, Евгений Станкович, Леонид Грабовский и другие.

Лятошинский первым образовал масштабные музыкальные формы, о нем говорят как об основателе современного музыкального симфонизма. Масштаб личности — соразмерен тем перспективам, которые лежат перед украинской музыкой и музыкальной культурой в целом.

Это связь со всеми направлениями искусства. Лятошинский представил часть музыки Украины 1920-х годов.

То есть, это было бы подтягивание контекстов “наших 1920-х” и “Киевского авангарда 1960-х”, что очень важно. Времена прорыва украинского вольного искусства.

— Знаете ли вы, как относятся к переименованию академии студенты? Поддерживают ли они это?

— Студенты учатся дистанционно, смешанно и аудиторно. Они ходят на учебу, волнуются. С мая 2022 года студенты проводили опрос, писали письма, обращения. В конце концов, это продолжилось мирным пикетом 16 марта 2023 года, когда студенты инициировали мирную акцию о несогласии с именем российского композитора в названии Академии на Майдане. Они были всегда активными, выступали и на обсуждениях.

Об электроакустической музыке

— Вы председатель Ассоциации электроакустической музыки Украины. Почему выбрали именно этот стиль? Что можете сказать о его развитии в Украине и мире?

— Это не стиль. Это направление, которое образовалось в европейской современной музыке, в том числе и украинской, начиная со второй половины 20 века. Кстати, электроакустическая музыка, как и весь музыкальный авангард, очень тесно связана с окончанием Второй мировой войны.

Это была инициатива американского сообщества, движение за перезагрузку германской культуры. Было понятно и в Европе, и в Америке, что немецкая музыка периода геноцида и холокоста, концлагерей должна быть перезагружена. Так возникла и Дармщтадская школа.

Собственно электроакустическая музыка в Украине была представлена в 1960-е годы творчеством Виталия Годзяцкого, позже — Святослава Крутикова, Александра Нестерова. Далее она активизировалась так же, как всюду в мире — с началом эры персональных компьютеров в 1990-е.

Начиная с 2000-х, электроакустическая музыка стала очень присутствующей в Украине. Первый лейбл электроакустической музыки Nexsound, созданный в 2000 году. Электроакустическую музыку изучают студенты. Есть композиторы, которые работают в классическом направлении и саунд-артисты — в экспериментальном. Могу сказать, что мы неплохо двигаемся в развитии электроакустической музыки.

Отношение к украинской музыке за границей

— Вы имели возможность работать за границей. Как там воспринимают украинское искусство, в частности, музыку?

— Современное музыкальное искусство полностью связано с теми институтами, которые его представляют, поддерживают, финансируют. Поскольку Украина практически никогда не вкладывала средства в продвижение своей современной музыки, в отличие от России, украинскую музыку знают очень плохо.

Раньше это были инициативы отдельных исполнителей. Какой-то дирижёр мог найти партитуру Сильвестрова, например, или ему рассказал другой композитор о его существовании. Пока у нас не было системы представления украинской музыки за границей. Сейчас она уже появилась вместе с появлением Украинского института и отделом музыки в нем.

В Вене во время проведения года украинской культуры в Австрии в 2019 году, например, впервые прозвучала симфоническая музыка Бориса Лятошинского.

Это был шок для большинства аудитории. В европейских странах с устойчивой культурой, например Франция, Германия, Австрия, украинскую музыку знают очень плохо. Потому что не было системы ее репрезентации. Теперь это стало налаживаться.

— Как относятся ваши коллеги за границей к российскому музыкальному творчеству сейчас? Что они говорят о призывах бойкотировать российскую культуру?

— Я думаю, что это зависит от жанров, охвата аудитории, вида искусства и т.д. Если это какое-нибудь экспериментальное искусство, та же электроакустическая музыка, реакция очень быстрая.

На фестивалях, где есть украинская электроакустическая музыка, нет российской.

Но если речь идет о проектах, где есть хор, оркестр, опера, это, к сожалению, продолжается. Если это какое-то плановое хозяйство, например, какие-то спектакли были запланированы еще пять лет назад, мало кто из менеджеров оперных театров их отменяет. Поляки сразу отказались. В Польше запрещено исполнение российской музыки. В других странах, например в Австрии или Франции, это продолжается, насколько мне известно.

У нас есть такой конфликт даже с коллегами по электроакустической музыке, который до сих пор не решился. Наша ассоциация электроакустической музыки входит в международную конфедерацию. Я заметила, что несколько членов совета принимают участие в фестивалях электроакустической музыки в Москве и Петербурге онлайн. При этом они говорят, что участвуют на приватной основе и не представляют всю конфедерацию.

Аргументы: хотим поддержать страдающих коллег, хотим поддержать искусство, и вообще — мы за мир. Грустно…

О равенстве прав в музыке

— Сейчас мы всегда говорим о равных правах между женщинами и мужчинами, но в разных сферах жизни до сих пор можно замечать неравенство. Сталкивались ли вы с гендерным неравенством за свою карьеру в музыкальной сфере? Есть ли такое явление в Украине? Как это проявляется?

— Наверное, это больше какие-то бытовые истории. Когда начала заниматься электроакустической музыкой, вернулась из Парижа, было какое-то недоверие, смогу ли я этим заниматься… Компьютеры, это как будто не девичье дело. Это немного было смешно.

В общем, в музыке женщин-композиторов не меньше, чем мужчин. Возможно, на это повлияли 1990-е годы. Тогда это было “несерьезной” профессией, ведь ею много денег заработать было нельзя. Поэтому мужчины занимались чем-то “серьезным”, а женщины писали музыку.

Сейчас обязательно сохранение гендерного равенства в программировании музыки.

Недавно была такая смешная ситуация. Молодой украинский пианист планировал программу в Германии и спросил, может ли там исполнить мое произведение. Я смотрю на программу, а там, например, пять топовых немецких композиторов с большими масштабными произведениями, и пианист просит поставить произведение, написанное для моего сына 15 лет назад.

Я спросила, почему это так. Ради того, чтобы просто было маленькое произведение от женщины? Это выглядело именно так, маленькое произведение на четыре минуты.

Это был явно такой гендерный стереотип — если женщина, то должно быть что-то маленькое и нежное. Но, в основном, такие вещи не встречаются.

— Как считаете, почему это происходит и что нужно делать, чтобы избежать этого?

— Я думаю, что это общий уровень развития гражданского общества в каждой стране. Это начинается со школы, с таких вещей, как формирование другого способа контактов с миром, семьей — то, что называется правовой обычай.

Мне кажется, что в Украине уже сформированы такие институции, сообщества, инициативы движения за права женщин, и они очень корректны.

Как изменилась музыка и работа в этой сфере за последний год

— В этом году вы стали лауреаткой премии от ООН Женщины в искусстве. Как изменилась работа женщин в искусстве, в частности, в музыкальной сфере, во время полномасштабной войны? 

— Из-за того, что мы все стали очень открытыми миру через интернет, с первых дней полномасштабной войны мне и всем моим коллегам, и женщинам в частности, пришлось много общаться с иностранцами, журналистами. С одной стороны, мы говорили о войне, о том, что происходит между нами. Особенно в первые дни, когда к Киеву подбирались захватчики. Мы рассказывали как творцы и как люди, живущие в этом времени и пространстве. Это было очень важно.

Ведь в принципе, во многом “о войне” мы узнаем именно из произведений искусства военного времени или из произведений, где присутствует война. Мы читали Фердинанда Селина и Курта Воннегута, слушали Щенберга, Ксенакиса или Булеза… Мы пишем музыку сейчас.

То есть, функция коммуникации и художественной, и гражданской, и наконец-то открыто эмоционально-женской работала и работает до сих пор.

— Как, по-вашему, изменилась украинская музыка за последний год?

— Мне кажется, что война поставила жесткое условие концентрации на собственном ощущении музыки. Когда композиторы меньше ориентируются на исполнителя, который будет играть. Ведь если композитор знает, кто будет исполнять произведение, он невольно выстраивает диалог, определенные отношения, отвечает на возможные качества исполнителя, его эстетику.

Сейчас мы больше чувствуем вес времени, пространства, внутреннего состояния.

Мне кажется, музыка стала более уединенной. Это очень интересно, я думаю, что это потом заметит публика и музыковеды. Чувствуется, что это другой период жизни, творчества, интонационного самоуглубления, интровертности.

---

Ранее мы рассказывали, как молодая украинская исполнительница Изабелла Иващенко знакомит иностранцев с украинской культурой и проводит концерты для большой аудитории.

А еще у Вікон есть свой Telegram-канал. Подписывайся, чтобы не пропустить самое интересное!