Благотворительность — это не выписанный чек: Маша Ефросинина о мотивах благотворительности, первой спасенной жизни и здоровом эгоизме

Мария Ефросинина — человек, которому хочется подражать. Ее искренние и спокойные разговоры со звездами на своем YouTube-канале и в программе Мой секрет на СТБ никогда не остаются без внимания.

Как общественный деятель она озвучивает важные и порой непростые темы, которые раньше были в тени. Как обычный человек — создает благотворительные акции, спасающие жизнь.

С чего начинался путь благотворительности и почему остается важным и дальше, Маша Ефросинина рассказала Вікнам.

Когда вы начали заниматься благотворительностью и повлияло ли на это материнство?

Благотворительностью я начала заниматься очень давно, но она была непублична. В моей системе координат благотворительность изначально была острой внутренней необходимостью постоянно помогать нуждающемуся человеку.

Соответственно, когда я впервые поняла, что зарабатываю деньги, имею работу, я довольно счастливый человек — захотелось делать что-то, чтобы отблагодарить вселенную за все эти дары.

Я помню, как впервые упаковала в конверт десятую часть ежемесячных заработков и увезла в Охматдет. Совершенно не понимая, как это делается, кому я их отдам и вообще, что будет происходить дальше. Это было очень много лет назад. Моя дочь была еще маленькая.

Тогда еще не было фондов, и я много лет возила эти конверты на черный вход.

До сих пор слишком много звезд, около 80%, делают это скрыто.

Но в 2014 году, когда я носила под сердцем уже своего второго ребенка, то совокупность обстоятельств привела меня в чувство. То, что я в свои 35 лет хожу по улицам, привожу в Охматдет конверты и известных людей привожу, делаю какие-то акции маленькие и все такое — этого мало, все не так должно работать.

Наверное, на осознание взрыва моего внутреннего человеческого порыва сработали и начало войны, и аннексия Крыма, и то, что ребенок в моем животе живет на Институтской улице, где стреляют.

И как-то все: популярность, публичность, то, что тебе улыбаются люди, фотографируются — вдруг мгновенно стало не самым важным в жизни.

Я поняла, что все, что было до сих пор, осталось в прошлом. Началась какая-то новая реальность.

Пора кричать. Тогда я завела страницы в соцсетях и начала учиться публично высказываться по важным темам. Начала писать посты и призывать собирать гуманитарную помощь детям-переселенцам.

Когда ты думаешь собрать первый грузовик гуманитарной помощи, а люди присылают на десять грузовиков, начинаешь верить уже в добро, в единение, и в жизни начинает совсем иначе складываться.

Сразу же появился фонд Твоя опора, сформировались цели. И на сегодняшний день без этого нет моей жизни. Сегодня уже два фонда: фонд Маша занимается жертвами насилия, а фонду Твоя опора уже восемь лет, он собрал сотни миллионов гривен в помощь больным детям.

В одном из интервью Дима Монатик говорил, что он не рассказывал о своих добрых поступках, о благотворительности, пока не пообщался с вами. Как вы думаете, почему в Украине не принято говорить о своих добрых поступках?

Когда ты следуешь своему порыву, ты никого не просишь это оценивать, но люди безжалостны.

И, к сожалению, отсутствие культуры благотворительности в ментальности этому подтверждение.

Страшнее заголовков в тот период, когда я публично заявила, что нужно помогать людям, в мой адрес не было никогда. Это были самые  унизительные заголовки со стороны прессы, которая является важным транслятором во всем мире.

Пресса позволяла себе кричать о том, что Ефросинина пиарится на больных детях, Ефросинина боится потерять популярность, Ефросинина не знает, как о себе напомнить. Это очень досадно и унизительно. Поэтому я понимаю каждого известного человека, который не хочет это переваривать и расхлебывать.

Делая добро, ты делаешь его по внутреннему порыву.

Поэтому я начала с рассказа о том, что я с конвертом тихонечко стояла у черного входа больницы и моя суть, моя личность была довольна.

Но когда приходишь в публичное поле, ты выносишь себя на оценку, хочешь этого или нет.

Это большой путь, который должен кто-то начать. Поэтому я считаю, что главный выход из всего – начинать делать добро, но системно, не бросая. Доверие так просто в нашей стране не зарабатывается.

Существует тезис о том, что благотворительность – это проявление эгоизма человека. Некоторые люди считают, что те, кто делает что-то хорошее кому-то, делают это только ради самоутверждения. Согласны ли вы с этим?

Когда я писала свой первый пост с призывом к подписчикам, чтобы они присылали одежду, медикаменты для детей, которых выносят из горящих домов в зоне АТО, точно не думала о том, что я классная.

Мое мнение было: как я могла не делать этого раньше? Как я могла пропустить сколько лет своей публичности и, понимая сферу своего влияния, молчать и тихо бояться осуждения, которое на самом деле ничто по сравнению с тем, сколько людей это может спасти!

Один из моих месседжей аудитории: “Попробуйте — за уши не оттащишь”.

Это действительно крутое состояние, когда ты что-то сделал, особенно — когда увидел результат. Когда ребенок спасен, одет, накормлен; женщина нашла силы разорвать круг насилия, нашла новую работу и ушла от абьюзера; когда с помощью оборудования в институте Николая Амосова вылечивается три тысячи детей в год – этот кайф не передать словами.

Понимаешь, что ты не зря живешь, физически это ощущаешь.

Эгоизм ли это? Может быть. Возможно, некая форма эгоизма. Но лучше наверняка так, чем идти и самоутверждаться за счет того, чтобы оскорблять матерей, унижать кого-то, лишать их прав на существование. Пусть кто-нибудь считает, что это эгоизм. Мне все равно, это классное чувство.

У нас же это явление тоже достаточно обезображено. Эгоизм — это означает приговор, значит, что ты какой-то плохой человек, но это не так.

Как вы считаете, почему у людей сложился такой стереотип, что благотворительностью могут и должны заниматься только состоятельные?

Отсутствие культуры. Я была на ярмарке в американской школе, где дети пекли пряники и собирали деньги на помощь онкобольному мальчику Джону.

В США дети не представляют своей жизни, без того, чтобы сделать что-то хорошее.

Очень просто привести пример на Charity Weekend, который мы делаем с 2016 года, кроме этого и прошлого из-за пандемии. Провести огромный фестиваль — это колоссальные деньги: аренда большой территории, десятки гектаров, сцена, звук, техника. Это миллионы гривен.

И все подрядчики делают это бесплатно. Все звезды выступают бесплатно. Мы платим только за уборку фактически оставленного мусора, потому что десять тысяч человек — это проходной минимум за целый день нашего фестиваля. Вот благотворительность.

Публичные люди, которые становятся за лавки  здоровой пищи и продают ее. Саша Педан, Анита Луценко, Оля Полякова, Настя Каменских… Все топовые звезды не берут ни копейки.

С Димкой (Монатиком — ред.) даже такое было… Я спросила о райдере и что должно быть в гримерке. Он сказал: “Просто вода”. Я никогда не забуду и всегда буду ему большим другом за это. Просто вода! Потому что он пришел делать доброе дело.

Подрядчики, световики, техники, врачи, обследующие детей, скорая помощь — все бесплатно. Это и есть благотворительность.

Каждое мероприятие, будь то Charity Weekend или лекция, я начинаю с одной фразы:

Благотворительность — это не выписанный чек, не перечисленная сумма, нет, не только это. Это акт твоей доброй воли.

Благотворительность — это не самая популярная тема для прессы. Это самые провальные по охвату посты у меня в соцсетях. Вы тоже сейчас занимаетесь благотворительностью, освещая эту тему.

Поэтому нет. Благотворительность — это не прерогатива богатых людей.

Деньги – просто очень большой показатель. Собрать несколько миллионов — это сразу понятно, что кто-то получит помощь.

Извините за высокопарность, но философия моего движения в том, что я верю в объединение людей, которые не могут выписать большой чек. Приходя семьями, с друзьями, кумовьями, соседями на Charity weekend, заплатив 100–200 грн за вход, они получают праздник души, сердца, живота и семьи. Там внутри они осознают, что этим помогают людям.

Это сложновато, если честно. Гораздо проще, мне кажется, собрать 30 богатых людей, сделать аукцион и наколдовать 30 миллионов, но мы пошли другим путём. Это тоже хорошо.

Какая история тех, кому вы помогали за все время благотворительной деятельности, поразила вас больше всего?

Это первая история и первая спасенная мною девочка. Дальше я уже не вела счет, но она моя первая спасенная жизнь. Я к ней ходила еще в Охматдет.

Я храню ее фотографию. Она ее мне прислала со словами, что находится  в ремиссии… Ее зовут Наташа.

Это было очень много лет назад, а дальше все, я потеряла счет. Когда начала заниматься фондом, то приняла сознательное решение, что я не погружаюсь в частные истории, не выдержу.

Дальше мы перевели фонд в концепцию комплексных решений. Начали искать оборудование, потому что все ключевые медучреждения столицы, куда свозят детей со всей страны с разными патологиями, оснащены операционными с советских времен. Мы начали закупать операционные столы, ремонтировать реанимации, закупать все в кювезах, лазерных аппаратах, чтобы детей перестали разрезать от головы до пупка, а лазером могли оперировать, как во всем мире принято. Так мне понятнее то, что мы делаем.

Последние несколько лет я сосредоточилась на женщинах, пострадавших от насилия. И здесь, в принципе, все истории довольно страшные, порадовать мне вас пока нечем.

Была женщина, которой мы помогли вырваться. Предложили выехать из ее села с двумя детьми, предложили социальное обеспечение, квартиру в центре Киева, возможность найти работу, просто помочь ей начать новую жизнь. Она отказалась.

Сказала, что в деревне ей более понятно жить, но это совсем другая история.

Я за них очень переживаю и радуюсь, когда кого-то удается спасти. Очень люблю наши акции.

Если тебе все еще кажется, что на добрые поступки способны только звезды или супергерои, читай невероятную историю трансплантации в Украине о том, как одна жизнь спасла четырех.