Собиралась рожать с соседом-хирургом на паркинге. Интервью со Светланой Мицкевич о родах 24 февраля в Киеве

Каждый из нас по-разному пережил 24 февраля 2022 года. Это был первый день полномасштабной войны, и каждый украинец до сих пор может рассказать, что чувствовал и делал в тот день.

Светлана Мицкевич — адвокат, которая в свободное время увлекается танцами, а также мама двоих детей.

Эта история — часть совместного проекта Вікон и СТБ ко Дню матери. Он является посвящением несокрушимым украинским мамам, которые во время полномасштабной войны рожают новых украинцев, чтобы жизнь продолжалась. И становятся щитом для своих детей. Больше смотри в спецпроекте Мадонна. Жизнь продолжается.

— Если вернуться в тот день, 24 февраля, какие были первые мысли после того, как вы узнали, что началась полномасштабная война?

— Это было неожиданно. Я была беременна и жила совершенно другой жизнью, была полностью погружена в свое состояние, так что даже ожидать не могла никакой полномасштабной войны.

А когда услышала взрыв — это был шок. Просто шок. Мне казалось, что жизнь оборвалась. Я мысленно прощалась со своей мамой, которая живет в Житомирской области. Было очень страшно.

В стрессе я сконцентрировалась на том, что надо выжить. И главное, чтобы выжил мой ребенок, который у меня в животе.

Это было главное — спасаться здесь и сейчас. И уже потихоньку планируя свою жизнь даже не днями, а просто минутами или часами, мы ее проживали.

Так мы и жили до того момента, пока не выехали 3 марта на Закарпатье. Когда уже выехали из Хмельницкой области и пересекли границу Закарпатской, там я начала выдыхать. Там начала в принципе дышать и жить. Вот просто дышать и понимать, что я живу.

Когда мы уже приехали и я положила ребенка, я впервые смогла взглянуть ему в глаза без стыда и чувства вины. Потому что ту неделю, которую мы прожили в Киеве, я не могла ему смотреть в глаза.

У меня было такое дикое чувство вины за то, что я его родила здесь и сейчас.

Я даже не могла гарантировать своему ребенку право на жизнь и безопасность.

А вот когда мы уже приехали на Закарпатье, я впервые почувствовала себя мамой. Я впервые смогла просто лечь с ним на кровати и уснуть, покупать его. Смогла рассмотреть его: какие у него ушки, глаза посмотреть и уже почувствовать себя счастливой и немножко начать дышать.

— У вас в планах было рожать 24 февраля или так сложились обстоятельства?

Дочь родилась на 38,5 недели беременности. Кто знает, как было по плану. Но, видимо, немного раньше родилась, чем могла бы.

Но слава богу, что она родилась доношенная и ей хватило того времени для развития в моем животе. Мы очень благодарны врачам, которые сделали все для того, чтобы она родилась здоровой.

— С какими трудностями вы столкнулись во время родов?

— Самыми большими препятствиями, пожалуй, были наши страхи. Я не могла поверить в то, что могут работать люди, родильные, и в то, что в принципе есть такие люди, которые могут выйти из дома под ракетами, бомбами и в тревогу на работу.

Я думала, что все парализовано. Поэтому собиралась рожать с соседом-хирургом прямо на паркинге.

Скажем так, наши страхи были самыми большими нашими врагами в тот момент.

Врачи, которые нас достойно встретили и оказали всю необходимую помощь в этих условиях, — герои. Они были готовы ко всему, настолько организованы и героичны.

Конечно, нам было страшно ехать во время тревоги в роддом с пониманием того, что ракета может попасть в любой момент.

— Не было ли в первые недели мысли о выезде за границу, поскольку там безопаснее, а у вас двое детей?

— Пребывание в Украине — это связь все-таки и с домом, и с родственниками. Это возможность встретиться с мамой и быть вместе всей семьей.

И мне, честно говоря, если умирать — то вместе. Быть вместе для меня было важнее, чем куда-то уехать.

— Как проходили ваши роды, учитывая, что за окном — первый день великой войны?

— Мы жили здесь и сейчас. Главное было то, что происходит в эту минуту. Даже если через день или через неделю нас бы не было, в ту минуту это не волновало.

Нужно было собраться, сконцентрироваться, не мешать врачам, не отнимать у них время, за которое они могут принимать и других пациентов.

Потому что было очень много девушек, которые из-за стресса рожали. Я слышала там в коридоре, как привозили мам на 25–28 неделе в роддом, и уже с началом родовой деятельности.

Поэтому я собралась и заставила себя мобилизоваться. Я родила так быстро и хорошо, как даже мечтать не могла.

Мы приехали в роддом в 16 часов, и уже в 17:55 я родила. Это просто счастье.

Потом принесли ребенка в нашу палату. Но нас предупредили, что нужно собрать тревожные чемоданы для бомбоубежища. И я не могла даже посмотреть на ребенка, хотя мне очень хотелось.

Я просто его положила в детскую кроватку и пошла сразу после родов собирать тревожный чемодан для бомбоубежища. Потому что надо было выживать, надо было быть сильными, надо было собраться.

— С какими вызовами вы столкнулись после рождения ребенка, что было тяжелее всего?

— После рождения ребенка было труднее всего осознать: как мы, кто мы, где мы, что будет в будущем. Честно говоря, было столько страхов!

Мы не понимали, будет ли жизнь через неделю, месяц и будет ли вообще жизнь на планете. Вот это было самое страшное — разобраться с этими мыслями.

— Какие вы находили способы, чтобы успокоиться и поддерживать свое моральное состояние?

— Ну, все-таки, когда у тебя под боком есть ребенок, который в тебе нуждается и ждет от тебя опеку, еду и любовь, и ты — весь его мир, то ты должен быть достойным “миром”, должен его оградить от того ужаса, который творится вокруг.

— Как полномасштабная война изменила жизнь вашей семьи?

— Полномасштабная война изменила, пожалуй, всех. Мы уже никогда не станем такими беззаботными и счастливыми, как были. Мы уже никогда не будем доверять так миру и людям, понимая, что они могут быть такими отвратительными животными.

И, наверное, лучшее что изменилось — это то, что мы начали больше любить друг друга. Мне соседи из чужих людей стали родными. Сразу 24 числа вечером мы стали одной семьей со всеми украинцами.

— Как вы заботитесь о безопасности своих детей сейчас?

— Мы полгода прожили на Закарпатье. Когда, как нам казалось, риски ракетных обстрелов преобладали, мы оставались на западе страны.

Но осенью мы поняли, что ребенок не может жить без своего дома. Он не может уже ползать где-то в гостиницах или в чужих домах, не может есть где-то на улице, когда у мамы нет возможности приготовить еду на своей кухне. Тогда мы поняли, что надо возвращаться домой.

Конечно, мы на каждую тревогу спускались в паркинг. Носили туда сонного ребенка, просто перекладывая и накрывая подушками. Спали в машине во время воздушных тревог.

Но в какой-то момент поняли, что пытать детей этими ночными подъемами очень сложно. А десятилетний сын сказал: “Мама, не поднимай меня, я не пойду больше в паркинг. Риск погибнуть от ракеты гораздо меньше, чем мой стресс от постоянных походов в паркинг”.

Поэтому мы стараемся, скажем так, ситуативно спускаться, когда я вижу какие-то риски.

— Как ваш старший сын воспринял ситуацию с полномасштабной войной? Какая у него была реакция?

— Сначала его испуг описать было невозможно. Потому что его просто трясло, у него плечи неконтролируемо поджимались к голове, и он просто не мог контролировать себя. Очень боялся. Очень страшно было.

Но у детей психика достаточно гибкая. И, например, сейчас он больше отвлекается на свои проблемы: на учебу, друзей, игры.

Он, конечно, темой интересуется, а его патриотический дух достаточно высокий. Он уважает наши Вооруженные силы и очень благодарен им. Он рисует для них картины. Также чувствует, что нам не хватает оружия, поэтому лепит его из пластилина, делает из бумаги, рисует и хоть таким образом помогает.

Очень болезненной для него была потеря Мрії. У них в школе был целый проект, посвященный этому самолету, и они очень знали много о нем.

Он ее уже воссоздал из пластилина, и довольно достойно. И пообещал в будущем приложить усилия для ее восстановления. Поэтому он достаточно позитивно настроен и верит в победу, верит в ВСУ.

— Как, по вашему мнению, изменилась роль матери во время полномасштабной войны? Какие новые вызовы упали на плечи матерей?

— Роль матери, конечно, неоценима, особенно в период войны, когда ты несешь такую ответственность за детей. И когда ты являешься их Вселенной, нужно быть в сотни раз сильнее, в тысячу раз больше любить. И, конечно, на это нужно находить ресурсы, чтобы любить детей как можно сильнее и поддерживать в этот сложный период.

— Что вы могли бы посоветовать женщинам, которые беременны в такой непростой период?

— Я хочу посоветовать жить своей жизнью, своей маленькой Вселенной, которая у них внутри, своей семьей. И верить, конечно, в лучшее. Потому что только наш оптимизм, вера в добро, будущее и в победу добра над злом приведут нас к счастью и победе.

— Многие женщины наоборот сейчас отложили беременность, потому что боятся за будущее. Что бы вы им сказали?

— Знаете, в первые дни войны я жалела, что родила детей в это время. Потом я уже жалела, что я родилась и меня родили в это время.

Но сейчас я хочу посоветовать женщинам, которые хотели бы иметь детей, ничего не ждать и не откладывать, жить и продолжать быть счастливыми.

Мы должны жить, быть счастливыми и должны радоваться. Мы должны растить наших детей, воспитывать нашу нацию и распространять нашу культуру, укреплять наши корни, землю и украинское сообщество.

---

Смотри важный проект – посвящение мамам, родившим во время полномасштабной войны, документальный фильм Мадонна. Жизнь продолжается — 14 мая, в воскресенье, в 23:10 на телеканале СТБ!

Фотовыставка Мадонна. Жизнь продолжается – с 13 по 21 мая на втором этаже ТРЦ Gulliver. Вход свободный.

---

Ранее мы рассказывали историю Алены Луньковой, которая своего второго ребенка родила во время полномасштабной войны в апреле этого года.

Кстати, подписывайся на Telegram и Instagram Вікон. У нас интересно!