О первом шоке, страхе и сомнении на войне: интервью без приукрашений с Мишей Панчишиным и Иоанном Зенковым

Победитель восьмого сезона музыкального шоу Х-фактор на СТБ Миша Панчишин и его продюсер Иоанн Зенков с первых дней полномасштабного вторжения пошли защищать страну.

Это эксклюзивное интервью с ребятами о том, как они встретили 24 февраля, сможет ли Миша петь после травмы уха, и что армейцы будут делать после войны. Читай историю без приукрашений.

— Как вы встретили 24 февраля?

Миша: Я сидел в студии, писал музыку, как обычно. Вдруг услышал громкие звуки. Подумал, что кто-то в дверь стучится, а оказывается, это нас бомбили.

Самый трудный был следующий день. Я лежал, смотрел в потолок, и меня изнутри съедало: почему я ничего не делаю. Я мог бы сесть и писать песни дальше, но мне совсем не хотелось.

Иоанн: Я был дома с женой и дочерью. Как только началась война, решил, что нужно их эвакуировать. Отправил жену с ребенком за границу и думаю: “Все. Идем воевать”.

Дочку с тех пор еще не видел. Когда я их отправил за границу, ей был год, сейчас уже полтора. Трудно, конечно, их не видать. Так разве что по видеосвязи иногда слезу пролью. Но держимся.

Фото: yanptashkin / Instagram

— Уже через несколько дней вы были в терробороне. Знаю, что выполняли задачи в Киеве и области. Можете сейчас о них рассказывать?

Миша: О задачах, которые выполняли в Киеве, пока рассказывать не могу. Только скажу, что это было связано с задержанием диверсионно-разведывательных групп. Также мы были в Буче, Ирпене.

Там эвакуировали раненых и помогали зачищать эту местность после отступления русских войск. Кстати, если сравнивать, то в Ирпене и Буче все было похожим на боевик. А на Востоке — это полноценный фильм о войне.

— Расскажите, как попали на Восток.

Миша: Я помню, что очень захотел на Восток после того, как увидел, что эти гниды делают с нашими девушками.

Иоанн: Знаете, мы когда приехали, то были в шоке. Нас направили в одну из бригад, но мы зашли отдельной группой. И россияне нас увидели. Наши позиции были в 700 м от них.

А у них такая схема, что когда заходят новенькие, они начинают бомбить. Пугают так. И нас просто “утюжили” два дня. То есть ты лежишь и ждешь смерти просто.

Слышишь, что выход рядом. Думаешь: “Ну, все. Сейчас будет возле меня”. Это страшно. Но потом как-то все проходит и становится интересно. Азарт включается. А следующая — твоя или не твоя?

Я перед тем, как ехать, думал себе. Знаете, самое страшное — это, извините, не обгадиться во время боя из-за страха смерти. Самое страшное — не смочь при этом стрелять во врага в ответ.

Фото: yanptashkin / Instagram

— Встречаемся с вами в Киеве, потому что вы проходите лечение после тяжелого боя.

Миша: Так случилось, что через несколько недель после нахождения на Востоке мы были на одном из Бахмутских направлений, и россияне взяли нас почти в кольцо.

Фактически они окружали нас, как подковой. Надо было давать бой. Наш командир Шнайдер подошел к нам и говорит: “Ребята, мы либо отступаем, либо идем до конца, выбирайте”. Мы решили биться.

Я вышел из окопа и увидел первого орка. Я нацелился в него, и сразу тысяча мыслей. Это первый человек, которого я должен убить, первый орк.

И я стал сомневаться. И тогда Жигайло — наш товарищ — его убил. Попал прямо в голову. Я тряхнул головой и думаю: “Все, понеслось”.

Наш командир с позывным Шнайдер спас жизнь нам всем. С разорванным плечом, когда в него попала мина, умудрился даже вывезти раненых.

— Вы 14 часов находились в прямом контакте с российскими военными. Какие травмы получили в этом бою?

Миша: Сложно сказать, получили ли наши травмы именно в этом бою. Там ты постоянно под огнем, ты спишь минимально, в метре от тебя бьют минометы, ты глохнешь, теряешь сознание, просыпаешься.

У меня контузия, сотрясение мозга и внутренняя травма правого уха. Последняя из-за того, что я гранатометчик и не всегда успевал надевать ушные затычки перед выстрелом из РПГ. У Иоанна схожие травмы.

— Певец с травмой уха?

Миша: Правое ухо у меня уже восстановилось наполовину. Петь травма не мешает. Я вот себе сейчас начал иногда наконец снова подпевать. Потому что на войне муза молчала.

Вроде не мешает петь травма, не знаю… Может, со стороны кто-то слушает и говорит: “Йооомаё” (смеется).

Фото: yanptashkin / Instagram

— Сейчас вы проходите медкомиссию, которая должна определить, можно ли вам снова на фронт. Если не разрешат, что будете делать?

Иоанн: Если мы списываемся, будем работать на войну, на ВСУ, на нашу победу. Организуем благотворительный тур. Знаете, это вопрос включенности в войну.

То есть, точно не стоит ехать на войну тем, кто чувствует, что им там не место. Но волонтерить, помогать ВСУ — это обязанность каждого. 100%.

Что будет после войны, пока не загадываю. Я уже точно не режиссер, а буду ли им после войны — большой вопрос. Я не представляю себя ни за камерой, ни сценаристом сейчас. Если я что-то и буду снимать, то это будет художественный фильм о наших боях.

Миша: Я точно знаю, что мы победим.

Украинские деятели искусства не стоят в стороне от войны в Украине, а активно защищают родную землю всеми доступными способами и заряжают своей энергией других.

Читай, что рассказал лидер группы Друга Ріка Валерий Харчишин о сыне в ВСУ.

А еще у Вікон есть свой Telegram-канал. Подписывайся, чтобы не пропустить самое интересное!