Страшные и безжалостные истории оккупации. Как мать из Ягодного потеряла двух сыновей

Ягодное в Черниговской области уже два месяца как освободили от российских захватчиков. Они пробыли здесь почти весь март. Снаружи село понемногу возвращается к жизни: люди что-то чинят и выносят. Но когда заходишь во дворы домов, в каждом слышишь страшные истории оккупации.

На огороде среди бурного цвета вишен и абрикос в цветастом платье и платке хозяйничает пожилая женщина. Ее зовут Людмила Ивановна.

Когда россияне вошли в Ягодное, их вместе с мужем, как и всю деревню, насильно отправили в школьный подвал. Там женщина выдержала сутки и едва вырвалась домой. В деревне уже не было газа, на улице стоял мороз. Оккупанты завезли к ней нескольких односельчан и приказали ухаживать за больными. Двое — там и умерли.

Здесь у одной женщины хата сгорела. Так говорили, что она уже третьи сутки сидит у сарая. Ее привели к нам. А одну больную привели такую, что только холодной воды просила. Так она и умерла у нас в доме, — вспоминает Людмила.

Женщина ведет нас в свой дом. Во дворе радостно лает рыжая собака. Ей удалось выжить: во многих домах русские военные прежде чем заселиться убивали животных.

Страшные и безжалостные истории оккупации. Как мать из Ягодного потеряла двух сыновей / 2 Фотографии

Внутри дома на разрезанных обломками стенах и в серванте — заботливо разложенные старые фотографии. Людмила Ивановна достает фотоальбом и, едва сдерживая слезы, начинает рассказывать о самом страшном — как она потеряла двух сыновей.

Старшего убили в первый день. Россияне убили. Кто знает за что, нас там не было, только догадываемся: наверное, не покорился им. Ему пошел 51-й год, — плачет женщина.

Страшные и безжалостные истории оккупации. Как мать из Ягодного потеряла двух сыновей / 2 Фотографии

Ее сына Виктора застрелили в первые дни оккупации. Российские военные поселились в его доме, пока тело мужчины лежало во дворе. Когда надоел, говорит Людмила Ивановна, вытащили на огород и похоронили. Среди фото Виктора видим еще одни, мужчины немного младше. Это — второй сын супругов Шевченко. Его до сих пор не нашли.

А меньший пропал без вести. Не знаем, где и что. Их пытали и хоронили здесь, в лесу, кто знает сколько. Некоторых вырыли, но не опознали нашего.

На мой вопрос “Может быть, он жив?” Людмила Ивановна едва поднимает плечи. Может, и так. Но тихо добавляет: “Уже переплакали, перекричали. Ничего не поможет”. Ее боль неописуемым грузом висит в воздухе — на фоне расстрелянных стен и разбитой мебели.

У женщины еще есть дочь и внуки — последняя ее отрада. Ради них сейчас и живет.

Соседи Людмилы теперь стали самыми старшими супругами села. Алексею Ивановичу — 86, его жена Александра Андреевна младше на десять лет. Старшие люди умерли в том же подвале, где почти 400 жителей села провели 26 дней. Туда людей гнали, угрожая оружием.

Деду в грудь, а потом в спину приставили автомат. А я вышла сюда и говорю: “Это вы нас уже убивать будете?” А они: “Нет, мы будем вас от бандеров спасать”.

В подвале людям не хватало кислорода, дышали через дыру в заколоченном окне. Кто-то словно сходил с ума и звал умерших родственников, рассказывает Александра Андреевна.

Выходить во двор люди могли раз в день. Если повезло, выпускали подышать дважды. Из еды давали несколько ложек.

Страшные и безжалостные истории оккупации. Как мать из Ягодного потеряла двух сыновей / 2 Фотографии

Спать можно было сидя, потому что места на всех не хватало. Стены в подвале стали для жителей села символом ада. На них писали фамилии расстрелянных и умерших.

Сколько таких было за время оккупации, до сих пор точно неизвестно. Невыносимые условия подвала не выдержали 11 человек.

После пережитого под землей Алексей Иванович едва ходит.

Но говорит: счастье, что вообще выжили. Выдержали, потому что были вдвоем и поддерживали друг друга.

Когда вернулись домой, увидели любимую собаку — застреленной. В доме не уцелело ни одно окно. А еще россияне украли еду, лекарства, кастрюли, обувь и инструменты из гаража. То, что не смогли унести, просто уничтожали.

Пока мы разговариваем с Александрой Андреевной, ее муж тихонько ремонтирует что-то в своем гараже. Несмотря на все, он смог поставить новые окна, украинские военные помогли с крышей. Во дворе откуда-то появилась вторая собака.

Но женщина признается: пережитый страх не отпускает.

Не могу ни есть, ни пить. Муж говорит: баба после того случая сделалась как таранька. Вполовину похудела. А оно здесь сидит в душе. Уж чего только не пьешь. На звуки дергаешься. Даже ночью просыпаешься и думаешь — не дай Бог это снова.

Ранее мы рассказывали и другие истории жителей Ягодного, пострадавших от российской оккупации.

Фото: Попович Диана