Она многодетная мать, директор школы, волонтер и уже более полугода — капеллан. За плечами одесситки Марины Сердиченко уже более сотни поездок на деоккупированные территории востока и юга Украины.
Все для того, чтобы помогать нашим воинам не только амуницией и вооружением, но и психологически поддерживать их дух. О работе с военными на фронте и как самой удается не падать духом, капеллан рассказала в эксклюзивном интервью Вікнам.
— Для меня капелланство — это духовное наставничество. Этот путь начался в 2014 году, когда началась война на востоке, и к нам стали приезжать вынужденные переселенцы. Мы встречали в Одессе семьи, которые ничего больше не имели, и у которых многие остались там, чтобы защищать свой дом.
Этот процесс общения и поддержки с годами наращивался. В нашем благотворительном фонде Добрый Самарянин мы всегда занимаемся тем, что отвечаем на нужды людей.
С полномасштабным вторжением появились другие вызовы. Мы начали встречаться во время гуманитарных миссий с военными. И я стала понимать, насколько важна для них духовная и психологическая поддержка.
Обычно я приезжаю и они говорят: “ну здесь оставляйте то, что вы привезли, спасибо, а можно с вами поговорить?”. Я человек верующий с детства, и уже 18 лет — жена священника. И я не могу отделить себя от служения мужа.
Это привело к тому, что я прошла обучение и получила лицензию капеллана. В целом у меня есть духовное образование и еще два светских.
Фото предоставлены Мариной Сердиченко
— Сердце зовет, я не могу иначе. Я вижу, что на фронте есть большая потребность в этом. По своему опыту скажу, что наши защитники более открыты к откровенным разговорам с женщинами.
Они ко мне, как к сестре относятся, к дочери, к маме. Есть ребята, которым по 18 лет. У меня ребенку уже 17. Иногда ты просто хочешь обнять и сказать: “Держись, сынок! Знаю, что тяжело, знаю, что крыша едет. Я с тобой”.
Так что я не могу просто спокойно сидеть дома. Божья любовь помогает мне любить других людей. И я служу этим людям. Для меня это просто как дышать, просто другого пути нет. Если в стране такая беда, я должна быть там, где в этом нуждаются. Мы нужны нашим воинам.
Это постоянный процесс. Это общение, налаживание отношений. Чаще всего ребята раскрываются после трех-четырех встреч. Ты знакомишься, даешь свои контакты, берешь их номер.
Мы еще работаем с семьями военных. И именно через общение с семьями приходит этот контакт. Именно это и есть капелланство. А дальше шаг за шагом ты приближаешь человека к Богу. В общем, у нас целая капелланская команда из благотворительного фонда.
Они всегда рады и всегда хотят чем-то отблагодарить. Вот, к примеру, шевронами. Это для меня очень ценно. Есть особенные для меня. Но и я к ним никогда с пустыми руками не приезжаю.
Военные настолько благодарны за помощь, особенно за психологическую, что начинают отдавать свои вещи, срывать эти шевроны. Я, шутя, прошу их хотя бы обувь мне не отдавать.
Была даже такая история. Один офицер в Херсонской области не знал, чем нас отблагодарить. А потом резко побежал к машине и принес чеченскую папаху. Оказалось, что наши военные ее сняли с чеченского офицера, когда была оккупация. Я взяла, конечно, как трофей. Но стараюсь ее не касаться, потому что мне противно.
Ездим и на Юг, и на Восток. Подсчитать сложно. Но почти каждую неделю мы ездим к нашим защитникам и защитницам. И с местным населением тоже работаем.
Понятно, что мужчины из семей, которые постоянно находятся под обстрелами, чаще всего на фронте, защищают свою семью.
— Такие семьи тоже очень нуждаются в поддержке. Но бывает, что просто не до общения. Ты приезжаешь под обстрелами, оставляешь помощь, молишься и уезжаешь. Люди оттуда чаще всего отказываются эвакуироваться. Но всегда просят, чтобы мы помолились о них. И мы это делаем.
— Конечно же личные истории ребят. Когда он час назад потерял на поле боя лучшего друга, или его не дождалась жена, или когда у воина родился ребенок за границей, а он не знает, когда его увидит и увидит ли вообще.
Я стараюсь всегда найти для них правильные слова поддержки. А еще сложно дается осознание двух параллельных миров — фронта и тыла. Ты возвращаешься сюда и здесь бурлит жизнь. Люди рожают детей, создают семьи, открывают бизнес.
И есть жизнь там. И эта линия держит нас как Великая Китайская стена, чтобы люди здесь, в тылу, могли просто жить. Поэтому я и еду туда, чтобы поддерживать тех, кто держат всех нас. И сказать нашим защитникам просто “спасибо”. Это для них важно.
Я стараюсь не отделять все это. Например, часто езжу в горячие точки и деоккупированные территории с мужем, иногда беру с собой 16-летнего сына. Он сам хочет быть рядом со мной.
Со своими детьми я всегда на связи, и когда возвращаюсь, стараюсь побольше времени с ними проводить. А наша парафиальная школа всегда под моим контролем. Пытаюсь уделять и этому много времени. Потому что дети — наше будущее. За их будущее мы и боремся.
Мечта нации — чтобы полномасштабная война закончилась как можно быстрее нашей победой, и никак иначе. Потому что уж слишком большая цена заплачена. Я верю, что кто пришел на нашу землю с мечом, от меча и погибнет.
Есть еще одна личная мечта. У нас в церкви есть стенд с фотографиями наших воинов. И каждое утро в 7:30 мы молимся за них: наших защитников, военнопленных, без вести пропавших.
Это все чьи-то дети, мужья, родители. И главное, когда война закончится нашей победой, чтобы все они, о ком мы молимся каждый день, вернулись домой. И были живым свидетельством того, что Бог — на нашей стороне, что Бог защищает каждого воина, что Бог сражается вместе с каждым бойцом за нашу страну и народ.
Ранее видеограф Мстислав Чернов рассказывал о фильме 20 дней в Мариуполе.
А еще у Вікон есть крутой Telegram и классная Instagram-страница.Подписывайся! Мы публикуем важную информацию, эксклюзивы и интересные материалы для тебя.