Вы боретесь и за нашу свободу! Посол Германии в Украине о поставках оружия, энергетическом кризисе и украинцах за границей

Анка Фельдгузен возглавляет немецкое посольство в Украине уже более трех лет. Посол в совершенстве выучила украинский язык, поэтому понять, чем и как живут украинцы в условиях начавшейся Россией войны, она может буквально.

Однако лучшее понимание дает собственный опыт: с мая, когда Посольство возобновило работу в Украине, дипломаты немало времени провели в бомбоубежищах.

О ежедневных опасностях войны, восприятии украинцев в Германии и планах страны избавиться от энергозависимости, посол рассказала ведущим проекта KYIV NOT KIEV Татьяне Гайдук и Полине Иванишин.

Об энергетическом кризисе в Германии и кого в нем обвинять

В Германии, как и в Украине, наступила настоящая зима со снегом и морозами. Чем эта зима будет отличаться от предыдущих для немцев?

— Немцам придется платить гораздо больше. Я недавно получила новости от поставщика электроэнергии: они будут поднимать цены вдвое. Поэтому я установила солнечные панели на крыше своего дома, и они заработают 6 декабря.

Они работают даже при небольшом количестве солнечного освещения. Вообще мне удалось сделать это вовремя, потому что я не одна такая. В Германии очень многие начинают устанавливать солнечные панели. Изменение климата принесло нам единственное преимущество: Германия стала более солнечной. (смеется)

Однако многие пострадают от очень высоких цен на электроэнергию. Не все, однако. Некоторые имеют долгосрочные контракты, условия которых не могут быть изменены.

К тому же, некоторые поставщики успели закупить большое количество энергии. Впрочем, ситуация все-таки станет вызовом для Германии этой зимой.

Как немцы и вы лично воспринимаете тот факт, что придется тратить больше на отопление?

— Наши СМИ очень много сосредотачивались на таких темах, как зависимость от российского газа, Северный поток-2 и т.д. Потому немцы были достаточно хорошо проинформированы, почему Германия сталкивается с энергетической проблемой.

Одной из ее причин стала зависимость от одного единственного поставщика газа, которым была Россия: импорт российского газа составлял около 50%. Мы резко сократили эту зависимость. Нам пришлось это сделать, но мы тоже этого хотели.

Я думаю, что хотя немцы видят войну и сожалеют о судьбе украинцев, но они считают, что тоже страдают. Однако когда у немца есть желание, то у него всегда есть доступ к качественной информации.

Наше правительство достаточно открыто и прямо заявляет, что полагаться исключительно на одного экспортера газа было ошибкой. Я считаю, что существует угроза проникновения российских нарративов в сознание людей, однако, с другой стороны, мы имеем действенный противовес в виде хорошо проинформированных СМИ.

Кого немцы винят в том, что их лишили обычного комфорта? Не Украину? Дело в том, что существует нарратив о том, что все это произошло из-за войны в Украине, а не из-за войны, которую начала Россия, — то есть вся вина остается на Украине.

– Позвольте мне сказать одну вещь, которую мне хотелось сказать с самого начала. Всё зависит от слов. Даже высококлассные немецкие СМИ в начале вторжения писали о войне в Украине, но они изменились.

Иногда они писали о “войне Путина”, что тоже не является правдой. Теперь они используют выражение “российская агрессия против Украины”, и это очень помогает.

Я убеждала многих немецких журналистов здесь и в Германии, чтобы они всегда помнили, что слова имеют значение.

Важно и то, почему они имеют значение. Одной из вещей, которую я объясняла украинцам еще перед вторжением, было то, что когда немцы думают о Второй мировой и Холодной войне, они никогда не говорят о солдатах Красной армии и не говорят, что воевали с советскими солдатами или красноармейцами.

Немцы всегда называли их именно русскими солдатами, и это оставалось в сознании людей на протяжении десятилетий. И поэтому вина немецкого народа за развязывание Второй мировой войны и за миллионы ее жертв фокусировалась преимущественно на России, а не на Украине и Беларуси, в которых было гораздо больше жертв среди гражданского населения.

Такое представление изменилось за последние 2-3 года, особенно благодаря вашему посольству в Берлине, которое всегда отмечало, сколько украинцев тогда погибло.

Вы отметили, что Германия была зависимой от российских энергоносителей. Как это произошло?

— Это был дешевый и надежный вариант десятилетия. Да, это дурацкий аргумент, но это правда. Даже во время Холодной войны Россия была идеальным и надежным поставщиком газа.

В этом году мы увидели откровенные манипуляции и даже шантаж в адрес европейских партнеров со стороны России по поставкам и ценам на газ. Но к этому моменту все было хорошо и Россия считалась надежным партнером, не правда ли?

— Она и была такова до 24 февраля, но все коренным образом изменилось. Наша зависимость от российского газа упала. Работа Северного потока-1 и Северного потока-2 была прекращена в результате российского давления на нас. Я считаю, что Германия справилась с этим хорошо.

У нас нет отключений электроэнергии, наши люди находятся в тепле. Мы построили два LNG-терминала за рекордно короткое время. Если бы не российская война против Украины, мы бы никогда не перешли на другие источники снабжения энергией так быстро.

Хотя, конечно, всегда можно спорить о том, кто новый поставщик и откуда мы берем газ сейчас. Всегда обнаруживается причина не покупать газ у той или иной страны.

Впрочем, мое мнение заключается в том, что мы должны разнообразить источники снабжения таким количеством, чтобы нам всегда их хватало. А еще немцам удалось сэкономить около 20% того количества энергии, которое используется обычно.

Фото: Getty Images

Такой переход является краткосрочным решением или частью крупного плана полного отказа от российских энергоносителей?

— Это наш большой план. Вся Европа стремится избавиться от этой зависимости, и мы уже на пути к этому. Но этот процесс должен идти рука об руку с другой вещью, которую мы очень долго планировали и которая действительно произойдет быстрее, – это переход на возобновляемые источники энергии.

Мы не хотим платить по этим высоким ценам на газ, мы хотим иметь надежный источник энергии.

Еще перед войной мы вели переговоры с украинцами о совместных проектах по зеленому водороду, и это то, над чем мы точно продолжим работать.

В каких обстоятельствах Германия могла бы рассмотреть возвращение к Северному потоку-2?

—  Ни при каких.

В своем обращении к нации президент Штайнмайер призвал пересмотреть отношения с Россией. В Украине эту речь называют исторической. Как его восприняли немцы?

— У нашего президента нет реальных полномочий, что означает, что он является моральным авторитетом. Я считаю, что очень важно, что он стал первым немецким политиком, открыто заявившим, что не был прав и ошибался в своем восприятии России.

Однако конкретную политику государства ведут именно правительство и канцлер, поэтому существует очень мало исторических речей наших президентов. Лично для меня речь Штайнмайера очень важна.

Большинство украинцев знают Штайнмайера по так называемой “формуле Штайнмайера” – предложению примирения России и Украины.

— Это содержит гораздо больше нюансов, поверьте. (улыбается)

Соглашаюсь. Тем не менее, сейчас, посреди полномасштабной войны, начатой Россией, слышно много призывов к миру: люди гибнут, экономики стран страдают от санкций, поэтому, мол, война должна быть остановлена любой ценой – к сожалению, которую прежде всего должна уплатить Украина. Принесет ли такой мир любой ценой старые добрые мирные времена в Европу?

— Я считаю, и правительство моей страны, включая канцлера и министра иностранных дел, четко заявили, что в условиях, когда Россия бомбит гражданскую инфраструктуру, любые переговоры не имеют смысла. И именно Украине решать, когда придет время для переговоров.

Об украинцах в Германии

Германия приютила сотни тысяч украинских беженцев, вынужденных покинуть страну, и мы очень благодарны за это. Была ли у вас возможность пообщаться с вынужденными переселенцами из Украины в Германии?

— Конечно, в Германии сейчас очень много украинцев, и поскольку я знаю ваш язык, то слышу и слышала его летом. Даже у моего сына девушка – наполовину украинка с очень многими связями среди украинцев.

У меня очень давняя подруга-украинка, которая живет с семьей во Франкфурте, и они сделали очень много. Многие мои друзья позволили жить украинцам у себя, поэтому конечно, я имела такую возможность.

Думаю, что в феврале-марте стремление немцев принимать украинцев, помогать им находить жилье, понемногу помогать детям находить школы и тому подобное, было невероятным.

И я должна отметить, что очень горжусь своей страной.

Какая из их личных историй поразила вас больше всего?

— Одна женщина приехала в Берлин, чтобы попытаться помогать украинским беженцам, работая на центральном вокзале. Но постепенно она стала неким лицом украинок, приезжающих в Германию: высококвалифицированных, активных.

И честно говоря, большинство из них очень быстро нашли себе работу. Многих немцев поразило, как быстро украинцы стали частью немецкой рабочей силы, как многие дети смогли быстро интегрироваться в немецкие школы.

В Берлине даже есть две школы, где предметы преподаются на украинском. Это то, чего я хотела очень много лет и что было сложно реализовать из-за финансирования, но, наконец, это свершилось.

С какими опасностями украинцы сталкиваются ежедневно? Так же, как и вы, находясь здесь.

— Мы увидели это за последние недели. Постоянные ракетные атаки – не столько в Киеве до 10 октября, сколько на востоке Украины, в Одессе, Николаеве, Запорожье, Днепре.

Они подвергались намного хуже и более частым ракетным атакам, чем Киев. Хотя Киев тоже был постоянной целью. Вызовы, с которыми сталкиваются моя команда и все украинцы, одинаковы.

Ты никогда не знаешь, куда попадет ракета. Хотя очевидной целью является гражданская инфраструктура, но ракеты не очень точны. Я вот, например, живу очень близко к той детской площадке, куда прилетела одна из ракет.

Фото: Getty Images

Сколько времени вам приходится проводить в укрытии?

– Я провела там очень много времени. В мае мы спускались в укрытие во время каждой воздушной тревоги.

Впоследствии в июне ситуация стала несколько лучше, и мы не шли туда каждый раз, однако после 10 октября мы снова очень часто ходим в укрытие.

В чем вы видите персональную трагедию людей, которым пришлось покинуть страну из-за войны?

— В первую очередь, они покинули свой дом. Место, где у их детей были друзья и семья. Покидать дом всегда очень сложно.

Хотя я, как дипломат, никогда не имею для этого трагических оснований, но все равно это то же: ты покидаешь свой дом и друзей.

Бежать от войны гораздо труднее, особенно для всех этих детей, которых я видела в конце февраля, ожидавших своей очереди на границе.

Я видела женщин, чьи дети засыпали стоя, пока ждали на границе. Оставлять свой дом, адаптироваться к новому месту, расставаться с папами, зная, что они остаются бороться здесь – это самая сложная вещь.

О контроле над вооружениями и поддержке Берлина

Слышали ли вы нарратив, что Украина продает полученное от Запада оружие на черном рынке?

— Я слышала его, но никогда в Германии или Берлине. Я считаю, что это может быть очень обобщенным мнением о том, что происходит во всем мире, когда правительства получают что-либо. Но в Берлине я такого не слыхала.

Существуют ли доказательства, что такое может происходить на самом деле?

– Если они и есть, то я о них не знаю. Украинская сторона постоянно нас информирует и, в частности, в последнее время выражает восхищение тем, как, к счастью, отлично работает оружие, которое мы поставляем.

Настолько мне известно, что Украина сейчас разрабатывает электронную систему инвентаризации, которая соответствует стандартам НАТО, чтобы убедиться, что руководство страны знает, где находится не только оборудование и экипировка от партнеров, но и в целом.

ИТ – это отличный инструмент для такого контроля, а Украина очень хорошо в нем разбирается, поэтому даже не сомневаюсь, что это легко решит проблему.

Почему важно продолжать снабжать Украину оружием?

— Украина борется за европейские ценности. Украина борется и за нашу свободу. Это звучит не очень по-немецки, потому что в Германии такое говорят не очень часто, однако я в этом убеждена.

Мы должны оказывать Украине всю необходимую поддержку, а Украина сейчас нуждается в оружии, чтобы бороться с российской армией.

Фото: Getty Images

Какие хорошие новости из Германии, связанные с Украиной, вы хотели бы озвучить нашей аудитории?

— Германия была, есть и будет надежным партнером Украины. Некоторые журналисты смеялись над этими словами несколько месяцев назад, и мы все хорошо знаем почему, но я думаю, что это правда, и искренне верю в это. Мы были вашим самым надежным и сильным партнером с 2014 года.

Я была уверена, что если Германия действительно изменит свою политику, а для большой страны занимает немного больше времени, чем для других, то мы снова станем вашим самым надежным партнером, который помогает во всех сферах.

Это возможно даже благодаря дальнейшему развитию тех вещей, которые мы делали еще с 2014 года.

Мы сейчас очень часто получаем запросы на помощь травмированным людям, среди которых ВПЛ и солдаты, а у нас уже очень качественные программы для реабилитации ментального здоровья, которые мы можем просто продолжать осуществлять.

Мы буквально недавно начали строить жилье для ВПЛ в Новоайдаре. То есть мы взяли средства и направили их на строительство этого жилья на западе. Поэтому развитие существующих направлений поддержки Украины очень помогает.

Кроме того, мы поставляем оружие и выделили значительную сумму в плане макрофинансовой помощи. Первый миллиард, который мы выделили в июне, был одним из первых случаев, когда мы просто направили деньги в украинский бюджет.

Я считаю, что то, о чем думала тогда, начинает сбываться прямо сейчас. И со своей стороны я делаю все возможное, чтобы продолжать укреплять эти отношения и обеспечивать полную поддержку Германии во всем, в чем нуждается Украина.

Напомним, ранее мы вместе с KYIV NOT KIEV публиковали интервью с послом Швеции Тобиас Тибергомю.