Алла Мартынюк — мама двоих детей, актриса и певица. Однако творчество она сменила на поездки с гуманитаркой на фронт еще в 2014-м году. Сегодня как волонтер она внештатно исполняет обязанности помощника-консультанта Главнокомандующего, привозит на передовую все необходимое нашим бойцам и говорит, что там нуждаются еще во многом. О ситуации в горячих точках, условиях для женщин в армии, мыслях про смерть и победе Украины — в нашем интервью. — Алла, как вам удалось найти возможность для интервью? Есть ли время на отдых в целом? — У меня единственный день отдыха был, когда был день рождения дочери. В общем, очень трудно со временем, и я чувствую определенное выгорание и истощение. Что касается интервью, то оно необходимо, мы сейчас должны говорить о нашей работе. Я всегда выделяю время на такое, поэтому это как часть работы (улыбается). В общем, передышки нет, потому что я постоянно на телефоне. Очень много заказов на поставки чего-то необходимого для армии, волонтерам очень тяжело. Мы реально устали. Нужно это признать. Еще не закрыты многие запросы на летнюю одежду для защитников, а скоро уже осень. Их тоже нужно одевать. Работы будет куча. Поэтому будем выкручиваться, находить инвесторов за границей. — Чем вы занимаетесь как внештатная сотрудница Генштаба и как волонтер? — Большинство моих обязанностей в Генштабе не подлежат разглашению (улыбается). Это связано определенным образом с обеспечением. Но я часто бываю на передовой как волонтер, это другая часть моей работы. Я очень хорошо вижу ситуацию на фронте, собираю информацию о том, что нужно нашим защитникам и защитницам, потом закупаю это и довожу в горячие точки на позиции. Мы называем это “экспресс-доставка” там, где не работает Новая почта. Например, в свое время мы с командой установили скоростной интернет Starlink в Северодонецке, пока там работали наши ребята. Кроме того, сейчас мы работаем над созданием отдельного фонда на нужды ВСУ. Он будет называться Защита будущего. — Сейчас женщины в ВСУ и в волонтерстве — это свершившийся факт. Как думаете, наше общество привыкло к этому и не считает это явление экстраординарным? — Мы не то чтобы привыкли, но новизна этого для всех сгладилась. Я сама в 2014 году услышала, как команда волонеров едет на Восток, и я тогда была в шоке, плакала, не понимая, как они могут рисковать так и ехать туда. А потом и я сама уехала так. Сейчас исчезло ощущение, что это что-то мегаособенное, пока женщины не преобладают в армии и среди волонтеров, по моим наблюдениям. Уже нет такой реакции острой на это, все наконец-то ценят вклад женщин и не относятся к их службе ангажировано. Но даже на меня до сих пор, конечно, найдется один человек, который скажет: “Иди детей рожай”. И ничего, что у меня двое детей и я успела реализоваться и как мама тоже (улыбается). Несмотря на это, у нас, слава Богу, с гендерным равенством нет таких проблем, как прежде. Женщина на войне — уже нормально. У каждого свое призвание, и его уважают. — По словам первой леди Елены Зеленской, в рядах Вооруженных сил более тысячи женщин-командиров. У вас лично есть такие знакомые? И думали ли вы присоединиться к службе? — Я знаю многих женщины на войне. Это Наталья Вересовская, моя подруга. Совершенно женственная, такая, какой я ее знаю. То, что что-то происходит с женственностью в армии, — это стереотип. У меня пока нет мыслей пойти в армию, а были раньше не раз. Но дети не отпускают. Хотя я лидер и сейчас по жизни, в моей сегодняшней работе я управляю командой людей. Пока я очень нужна здесь, несмотря на нервные срывы и постоянную жизнь с телефоном в руке. Если ситуация будет критически требовать моего присутствия на фронте, то я не из тех, кто побоится, поэтому я пойду. Я хочу, чтобы мои дети жили в свободной стране, и сделаю для этого все. — Какие условия жизни на фронте для женщин тебе известны? Как с гигиеной, например? — Иногда то, что выдается государством из одежды, не лучшего качества. Но любая женщина, я считаю, может сама себе купить товары для гигиены. Однако сейчас уже наконец-то начинают делать форму именно для женщин. Потому что до этого, к сожалению, было с этим тяжело. Для девушек все должно быть легким. Те же бронежилеты уже существуют в США, которые предусматривают специальное смягченное место под грудь. Есть куда двигаться. Но самое главное для нас сейчас — оружие в первую очередь. Мне об этом лично говорят наши защитники и защитницы. А особенно женщины наши, как оказалось, совершенно неприхотливы в условиях, потому что они знали, куда идут. Они не ожидают, что им отдельный душ на передовой обустроят. Все равны. — Как вы занялись военным волонтерством? Почему избрали этот путь защиты государства? — В 2014 году пошел воевать мой брат, и я начала сначала помогать его 54-й бригаде. Они уже были тогда на Донбассе. Я впервые повезла ему туда помощь, хотя было мегастрашно. Помню, была я уже в Днепропетровской области, адреналин кипел. Но мне повезло, что я случайно встретила по дороге на заправке генерала Марченко. Мы тогда познакомились, и я рассказала, что еду по навигатору. Он на это сказал: “Малая, ты что? Нельзя по навигатору ехать! Ты не знаешь, какие бои там идут? Садись в машину, езжай за мной”. Вот реально есть ангелы на пути, которые оберегают. А потом после этой поездки я уже была обучена опытом, пересаживалась в бронированную машину и только так ехала на позиции. И такой опыт, как наркотик, на самом деле. Почему военным тяжело отойти после дембеля? Потому что война еще остается с ними морально. Я своим детям, которые очень за меня переживали, обещала, что не буду ездить прямо на передовую. Но после 24 февраля вынуждена была возобновить поездки. Сначала это была Киевская область, затем Донбасс. Сейчас не знаю, как объяснить свое эмоциональное состояние, но страх смерти исчез. — Как для вас началось 24 февраля? Подробно помните этот день? — Я еще ночью поняла, что будет наступление, пока смотрела новости. Я заснула только на час буквально, и в пять утра проснулась от взрывов. Я крикнула детям, чтобы просыпались и собирали вещи, мы спаковались. У меня была паническая атака, если честно. Очень слышны были взрывы в Броварах, я оказалась морально не готова почему-то. Боялась за детей, не за себя. Но наконец я собралась, сбегала вниз и проверила наше бомбоубежище, где потом мы были с детьми следующие несколько дней. Это было ужасно: куча плачущих и кричащих от страха детей, которые спят на бетонном полу. Через две недели удалось вывезти моих детей в Каменец-Подольский. И с этого момента я могла уже полноценно заняться волонтерством. Но дети звонили, плакали и боялись за меня. — Вы могли когда-нибудь представить в детстве или юности, что будете связаны с фронтом? — У меня была мечта сыграть роль в фильме о войне как актриса. Но то, что такое может произойти не в фильме, а в реальной жизни, я никогда не представляла. И о том, что я буду так близко к передовой, я, конечно, не мечтала и не думала. — До войны вы занимались актерским мастерством и вокалом. Среди волонтеров, а также наших защитников и защитниц на фронте много таких, которые занимались совершенно другими сферами, отличными от военной? Как им дается служба? — Я лично знаю многих актеров на передовой. Володя Ращук, например, был в Северодонецке, в Рубежном. В волонтерской деятельности сейчас вообще каждый второй артист или человек. Да и вообще многие люди разных профессий сейчас вовлечены в борьбу. В терробороне, я знаю, есть и ученые, и учителя, и адвокаты. И они сражаются не хуже, чем другие наши защитники и защитницы. — Знаете ли вы, как выжить, если вдруг попадете в засаду при доставке помощи или в плен? — Я про плен даже не хочу думать. Я считаю, что я такая чуть-чуть ведьма, а мысли материализуются. Были мысли о смерти. Во время волонтерской работы мы с моим коллегой, актером Сергеем Малышем, смеялись, когда признались, что думали о таких случаях, как, например, кому-то из нас оторвет ногу во время обстрела и как мы будем друг друга спасать (смеется). Мы не думаем такое о себе, но думаем друг о друге. Но если серьезно, то, конечно, были парамедицинские курсы перед выездами. Я понимаю, как поступать, есть навыки. Но надеюсь, что эти знания мне никогда не понадобятся. — Вы думали о будущем после победы? Есть какие-то мечты и планы? — Я уже говорила лично Главнокомандующему, что первое, что я сделаю после победы — это соберу всех наших героев, защитников, волонтеров и сделаем большой праздник, где напьемся. Это, наверное, не романтично, но я очень хочу именно так отпраздновать победу. А в дальнейшем я хочу снять фильм о войне, драме, о паре влюбленных, которые вместе ушли на фронт. У меня уже готовый сценарий для короткометражки. Хочу, чтобы фильм уехал по кинофестивалям. Творить в музыке я не прекращаю и сейчас. Скоро выйдет моя новая песня Москаля на цвях. — Как думаете, в чем сила украинцев? Наша сила в несокрушимости духа, в смелости. Это нация непокоренных, которых в мире мало. Я не хочу как-то приуменьшать роли других народов, но свой характер мы показываем столетиями. У нас есть жажда свободы, мы не рабский народ. У нас даже 16-летние дети говорят, что готовы идти защищать Украину. У нас люди не жалеют жизни ради отстаивания земли. Наша сила однозначно в несломленности. Когда говорю это, плакать хочется. Потому что наши защитники готовы воевать в любых условиях, не жалуются, а борются, потому что знают, за что. Это одна из многих сильных историй волонтеров, о которых мы раньше писали. Читайте также волнующую историю оперного певца, эвакуировавшего людей из Харькова. Кстати, Вікна завели свой Telegram-канал. Подписывайся, чтобы не пропустить самое интересное! Теги: война в Украине, Волонтерство, Женщины на войне Если увидели ошибку, выделите её, пожалуйста, и нажмите Ctrl + Enter