Какими были события трагической ночи теракта в Еленовке

Фото Unsplash

Стихают выстрелы, утихают взрывы, залитая кровью земля от недавно проведенных сражений заливается дождями, засыпается снегом, проходят годы за годами. Все бои впоследствии заканчиваются, а истории войны превращаются в сухие даты и числа утраченных навсегда жизней. Выдающиеся и трагические события становятся одинаковыми подзаголовками в учебниках.

Новые поколения, чье существование отвоевывалось непомерными потерями, пытаются понять и запомнить события, детали которых никогда уже не забыть ее участникам. Таких, как оборона Мариуполя, таких как теракт в Еленовке.

Прошел ровно год с того момента, как в ночь с 28 на 29 июля произошло одно из самых жестоких преступлений войны. Пока 193 украинских военнопленных засыпали в бараке с надеждой дождаться не только утра, но и возвращения домой, для них оккупанты готовили гибель в муках.

Это все еще 193 уникальные истории трагической ночи. Более 50 из них мы уже никогда не услышим от тех, кто не встретил то утро. Еще 130 остаются под стражей врага. Однако все они в силах привлечь к ответственности виновных в преступлении.

В годовщину теракта в Еленовке, который произошел в ночь с 28 на 29 июля, Вікна собрали истории тех, кому пришлось оказаться в его эпицентре.

Бойцы Азова с позывными Крафт и Пугач рассказали, как получили ранения в бараке, который теперь называют “200”.
Анна, жена раненого до сих пор пленного защитника, поделилась, как искала малейшие доказательства того, что ее любимый еще жив, хотя его фамилия и была в списке погибших.
Наталья Пашнюк-Пашева доверила свою историю: от последнего взгляда на своего Женю, когда он вышел из Азовстали на собственных ногах, до онемения от списка погибших, почти года нежелания верить и похорон сына после 100% совпадения на экспертизе.
Офицер Управления штаба бригады Азов майор Дмитрий Андрющенко в свою очередь объяснил, почему экспертизы идут медленно, соответствуют ли российские списки погибших реальности и как проводится расследование теракта в Еленовке.

У тебя нет представления, что с тобой будет

После 86 дней обороны Мариуполя в полном окружении украинские защитники получили приказ сохранить жизнь личного состава, сложить оружие и выйти из Азовстали.

Так более 2500 защитников оказались в руках россиян. И большая часть из них с конца мая 2022 года и по сей день находится во вражеском плену. С этого момента и берет свое начало история теракта. Ведь, по словам родных защитников, первые сообщения оккупантов, свидетельствовавшие об их намерении устроить взрыв в Еленовке, звучали еще с начала июня.

Но не пойти на этот шаг, не выполнить приказ, украинские защитники тоже не могли. Боец Пугач, который на службе еще с 2015 года и успел увидеть немало, говорит, что передать словами то, что ему с собратьями пришлось пережить в Мариуполе и на Азовстали, другим людям практически невозможно.

— Просто враг преобладал во всем, в чем только можно было. И когда более 2,5 месяца у тебя очень интенсивных боев, тяжелые раненые лежат и просто гниют и умирают от того, что у них нет лекарства или обезболивающего, то я считаю, что это было правильное решение выйти. Потому что человек — не робот.

У тебя нет представления, что с тобой будет. Потому что обещали одно, а что могло произойти — это другое. Поэтому очень двоякие были ощущения, — говорит Пугач о выходе по приказу в плен.

22-летний Крафт хоть и имеет немного меньший опыт, чем Пугач, но говорит, что понимал, почему был отдан этот приказ, ведь в то время количество раненых тогда превышало отметку в 600.

— Было много раненых собратьев. И прежде всего все думали о них, потому что Редис предлагал вариант, чтобы эвакуировать всех раненых, а мы продолжим биться, но он не подходил России, поэтому решили, что мы все выходим в плен.

Мы командиру доверяем, потому решили, что так лучше будет для всех.

Кроме того, все же оставалась надежда на гарантии Международного Комитета Красного Креста и ООН. Тогда с верой в будущее Крафт вышел на связь с родными, сообщил о ситуации и дал несколько наставлений на период, пока его не будет рядом.

Хотя не имел уже телефона, но все же пытался предупредить любимую о своем выходе из Азовстали и муж Анны. Женщина весь день 16 мая пыталась увидеть родное лицо на кадрах с защитниками, думала, что просто не может узнать его из-за истощения любимого. И уже вечером получила сообщение от мужчины с неизвестного номера.

Когда сказали населенный пункт, куда они едут, я понимала, что это будет плен. Но оставалась надежда, что их будут хотя бы кормить, и они не будут под обстрелами.

Имела веру в то, что все будет хорошо и ее родной человек, сын, вернется домой живым и невредимым, и Наталья. Даже обиделась на мужа, который увидев кадры выхода с металлургического завода, бросил фразу: “Они живыми не вернутся”.

Сама же нашла видео, где ее Женя выходит из Азовстали на своих ногах, а на спине несет раненого.

Он не раненый был, вышел на своих ножках. Он поверил… А теперь я даже не знаю, где лучше погибнуть было…

Однако, несмотря на все заявления, когда украинские защитники оказались в руках россиян, международные организации проявили лишь пассивность, а после теракта и вовсе отказались от каких-либо упоминаний о гарантиях безопасности.

Читать по теме

Там ты не владеешь собой

Крафт рассказывает, что сразу военных вывезли 20 мая, затем на автобусе доехали до Еленовки. А 21 мая с утра они только зашли именно на территорию этой колонии. Защитников зарегистрировали, собрали данные, проверили вещи и затем расселили по баракам.

На вопрос, что такое Еленовка, Пугач говорит, что лагерем это сложно назвать.

Это бараки, территория с забором и колючкой. Там ты не владеешь собой. Тебя кормят, вызывают на допросы. Ты не владеешь ничем и подконтролен россиянам и так называемым “ДНРовцам”.

По словам военных, условия для проживания летом там были сравнительно нормальные, но колония была не совсем адаптирована к тому количеству людей, которые туда заехали. Там было полное перенаселение бараков и первое время даже кухня не успевала приготовить на всех еду.

— Мы могли обедать где-то в три ночи, иногда даже приемы пищи делились на два: то есть рано утром и поздно вечером, — вспоминает Крафт.

Потом все немного стабилизировалось, но достаточного количества пищи не было. И хотя от голода тоже умереть было нельзя, но люди сознание теряли, потому что были очень слабы. В той пище не было ни витаминов, ни жиров, ничего, — добавляет Пугач.

Когда военных только привезли в колонию, им удалось найти документацию. Она свидетельствовала, что в бараке должно быть не более 50-100 человек. Но в среднем там расселяли более 300 пленных.

Крафт и Пугач вспоминают, что повезло с сезоном: летом можно было взять свои карематы или спальники и спать на улице, ведь внутри места просто не хватало, как и кроватей.

Спали на полу. Да всюду, где можно было приютиться в самом корпусе, а остальные были прямо на улице, — говорит Крафт.

Отношение к бойцам было разное, говорит Пугач. Но важно, что смотрители были уверены, что перед ними фашисты.

У этих людей просто заложено такое мнение, что если ты из Азова, ты фашист: мальчиков в Славянске на кресте вешаешь, над людьми любишь издеваться. И они свято в это верили, а потому так складывалось их отношение именно к Азову.

Думали, что нас будут на этап отправлять

Произошла ротация надзирателей, первый обмен пленными. Ничего удивительного, по словам Пугача, не происходило.

— Мы думали, что нас не переводят барак, а будут куда-нибудь на этап отправлять. Может в Горловку, Донецк или еще куда-нибудь. У меня даже предчувствия какого-то не было. Тебе уже неважно куда, главное, чтобы коллектив был хорошим.

А потом, говорит Крафт, собрали около 200 азовцев из разных бараков и отвели на промзону, где всех расселили. Глава колонии тогда объяснил, что это нужно, чтобы сделать какой-то ремонт в корпусах.

— Но сразу в голове был такой вопрос, зачем частично переселять людей из всех бараков, если можно выселить полностью один, отремонтировать и заселить ребят обратно. То есть, никто серьезно к этому не относился, но это то, что нам сказала администрация Еленовской колонии.

Заехали мы туда, кажется, 27 июля и в течение этих нескольких дней там просто добивали количество до 200 азовцев. Некоторых забирали на этап в Донецкий СИЗО, кого-то переселяли из основных бараков на промку к нам.

В помещении минимально сделали туалет, одну душевую, но питьевой воды так и не было.

— Общая картина никак не изменилась в принципе. Появилось только одно непонятное подразделение из десяти человек полностью в черной одежде. Но мы привыкли, что обычно, когда приезжали какие-то “ясные” чины из России или так называемой “ДНР”, то там появлялись подобные группы людей, которые были как охрана.

Среди оказавшихся в бараке были разные люди. Единственное, что их объединяло, уверен Пугач, это то, что они были контрактниками, а не мобилизованными.

Кроме того, в день теракта оттуда забрали еще пять или семь человек из территориальной обороны.

Не соглашается с мнением, что списки хаотичны и случайны, по которым собирали военных в бараке, мать погибшего Евгения Пашнюк-Пашева. Женщина уже впоследствии узнала в сообществе семей Еленовки, что одного парня, который был в списке, искали в разных бараках почти два часа.

Читать по теме

Азовсталь, автомат против танка, собачий корм и Еленовка: жесткая история морпеха, защищавшего Мариуполь

“Приходилось идти с автоматом танка или ждать, пока он “отработает”, потом самому работать”, — вспоминает Виктор будни в Мариуполе.

У меня оставался литр-полтора крови

Вечером 28 числа был обычный день, говорит Крафт. Все поужинали около восьми или девяти вечера. А когда возвращался в барак, то увидел в небе дрон. А в нескольких минутах от стен Еленовской колонии в направлении Марьинки отработал Град.

— Для нас это была не новость, потому что обычно они постоянно ставили где-то рядом в посадках возле колонии свою артиллерию, Грады и работали.

После этого пошел спать, а проснулся уже непосредственно от ранения. Были поражены брюшная полость и правый тазобедренный сустав.

Проснулся и увидел, что ангар горит, все в дыму. Я почувствовал боль и сразу начал проводить первичный осмотр. Увидел, что массивных кровотечений нет — только дыра в животе.

— Думаю, что делать дальше. Обулся и начал выходить из этого ангара по дороге видел тела собратьев, некоторые были прямо обуглены.

Крафт вспоминает, что вообще в тот момент мыслей никаких не было, потому что это критическая ситуация. И там ты действуешь сугубо по алгоритму: оказать себе помощь и отойти как можно дальше от горящего места и оттуда, куда еще может прилететь.

— Выбрался в место, где мы проводили свободное время, гуляли. Я упал и просто ждал, пока ребята пытались эвакуировать оттуда наших собратьев, разбирали частично завалы, чтобы оттуда можно было кого-нибудь достать. Пытались кого-то тушить и оказывать первую помощь.

После этого они выломали одну из секций забора, чтобы выйти в следующую зону. Только там увидели первых работников колонии.

— Мы начали массово туда выходить. Они произвели несколько предупредительных выстрелов в воздух и приказали нам всем находиться на асфальтированной части дороги, не расходиться по клумбам.

Дальше я уже очень плохо все помню, потому что у меня была большая кровопотеря. Просто лежал на асфальте и ждал, пока мне либо окажут помощь, либо что-то вообще будет происходить. А около часа или чуть больше к нам пустили наших медиков.

Военнопленные медики начали сортировать раненых и оказывать помощь тем, кому требовалось. У Крафта был второй приоритет на эвакуацию, поэтому забрали его в больницу уже около шести утра. В эту категорию вошли те, кто мог еще немного ждать.

Всех грузили в Уралы штабелями, клали по 20 человек и увозили в больницы Донецка.

В Донецке мужчину осмотрели. Медсестра очень испугалась, когда увидела, что низкое давление из-за большой кровопотери. Когда военного отвезли в операционную и начали ставить катетер, он потерял сознание. Проснулся Крафт уже через два дня.

Хирург говорил, что где-то на момент, когда меня привезли, у меня оставался литр-полтора крови.

В больнице мужчина находился до обмена в конце сентября. Там и узнал о гибели собратьев, среди которых было много друзей.

За несколько дней до возвращения в палату зашел один из руководителей надсмотрщиков и спросил, выдержит ли тот 12 часов в Урале. Крафт ответил, что только если это будет путь домой. Так он попал в список на обмен и уже 21 сентября был дома.

Сейчас, при упоминании о дне, когда выжил, считает, что ему повезло. Его кровать находилась в дальнем левом углу барака, если смотреть на север.

Большинство кроватей, которые находились буквально метрах в пяти-шести от меня, уже были оплавлены.

Draw illustration about Olenivka
Terrorists attack 29.07.2022
Never forget #оленівка #olenivka pic.twitter.com/oVDRKGcBcU
— petrovaaa (@petrovvataisiia) February 1, 2023

— По-моему, это было что-то заложенное где-то в районе потолка или в балке. Может, где-то в какие-то электронные щитки. То есть, этот подрыв был инициирован изнутри, потому что когда я еще выходил, часть крыши была еще цела, то есть я видел просто раздвинутые кровати.

Кровати стояли ровно до того, а потом они были раздвинуты так, будто их какой-то взрывной волной отбросило. И если бы это был прилет, то был бы поврежден пол, а он был бетонным и без огромных повреждений.

Мужчина вспоминает, что был один разговор с другими пленными, которые находились в Еленовке немного дольше его. Ребята тогда рассказали, что в бараках, где держали азовцев, раньше жили пленные из 36-й бригады морской пехоты и многие из них были казнены.

Возможно, россияне хотели замести следы. Там же тела просто сожжены.

Каким бы ты медиком ни был, но пальцами полголовы назад приклеишь

По словам Пугача, дни проходили в разговорах, ведь делать особо было нечего. А с переводом в новый барак даже книг не осталось.

Помнит, что те, с кем разговаривал вечером 28 июля, погибли. Один парень даже незадолго до теракта пообещал ему поставить новое оборудование на машину. И таких планов вырисовывалось немало.

Было ли это запугивание? Или убийство? Это убийство было, просто убийство!

Сейчас Пугач говорит, что многое из того, о чем вместе мечтали, пока осуществить не удалось. Кого-то уже нет в живых, а иногда планы были лишь бредом человека в неволе.

Тогда было очень жарко, а в бараке душном спать было довольно неприятно. Поэтому многие еще просто не могли заснуть, оставалось общаться.

Необычно, что сказали в 22:30 всем быть в бараке, а в туалет можно было выходить по одному или по два, хотя раньше отпускали свободно даже пройтись по прилегающей территории.

Самое интересное, что перед взрывом охрана, которая у нас на расстоянии метров 50 охраняла, когда мы заезжали, себе выкопала окоп. Такой блиндаж, но без покрытия и с бруствером в сторону нас.

— Зачем нас переселять в этот барак, не оборудованный для жизни, где на 200 человек один или два туалета? Логики нет. И вот эта охрана в бруствере. У нас нет оружия, никто по ним не будет стрелять или даже камнями бросать.

В тот вечер охраны вообще не было видно. Так что оставалось только бороться с жарой и пытаться уснуть. Пугач лежал и слушал, как неподалеку снова звучали выстрелы из артиллерии. Говорит, что когда слышал ответ украинской стороны, очень радовался, как и тогда, когда от взрыва рядом вылетело одно стекло в окне.

— Помню, поднял голову и думаю: “О, будет свежий воздух”. Накрылся и лег спать, а проснулся уже от высокой температуры в помещении. Ощущение было, будто огонь просто по спине прошел.

У мужчины тогда были небольшие обломки в голове, несколько обломков в коленях, руках, а два пальца на ноге оторвало.

Я считаю лично — это легкие ранения по сравнению с тем, что было с другими. Повезло по жизни.

Понял, что со стороны выхода было много дыма, со всех сторон был огонь, а вокруг — нечеловеческий крик.

Пытался найти командира роты, спавшего на нижней кровати, но там его не было. Начал кричать, чтобы найти кого-нибудь из своей роты. Но ничего не было видно, а под ногами он заметил стекло и огонь подбирался поближе, поэтому решил идти на выход.

Начал передвигаться поближе к выходу и там какой-то парень стоял на коленях и кричал. Сказал ему из ангара вылезать вместе. Он сказал, что не сможет. Но все же его удалось вытащить. Потом решил себя осмотреть. Там кровь была, но чья она — непонятно.

Читать по теме

Був поруч, коли вдарили по Оленівці — історія захисника Сергія Шевчука

Был в соседнем бараке, когда ударили по Еленовке. Пограничник рассказал пронзительную историю

На волоске от смерти! Украинский пограничник поделился своей историей из Еленовки.

— Были крики. Мы пытались трехсотым оказать хоть какую-нибудь медицинскую помощь футболками, шнурками. Потом еще вытащили за территорию этого парня, чтобы не сгорел. Оттащили 200-х, уже погибших.

Там просто был хаос, где люди кричат, горят, а ты ничего не можешь сделать. Потому что каким бы там медиком не был, какие бы курсы ни проходил, но ты пальцами полголовы назад приклеишь.

Позже удалось выломать старый забор, чтобы выйти в другую зону. Ребята начали выходить туда, поскольку огонь мог в любую минуту перекинуться на людей.

Многие были в чем мать родила, или самих трусах. Потому что все спали в жару. Кто-то успел там одеться, но это единичные случаи. И так оказывали помощь, чем могли.

Насколько помнит Пугач, через два часа пустили пленных медиков, которые пытались определить степень тяжести ранений каждого, рассортировать и оказать помощь тем, кто умирал у забора, где и собирались все.

Мужчина до сих пор не понимает, почему охранники решили открыть огонь, когда пленные выходили за пределы асфальтированной дороги на газон.

Если бы я это со стороны видел, то ничего кроме жалости или сострадания не чувствовал бы.

А на рассвете начали приезжать грузовики. Списки раненых предоставляли охране и за ними ребят грузили в КамАЗы или Уралы, чтобы вывезти в больницу.

Одним из предпоследних уехал и сам Пугач. Он тоже пробыл там до момента обмена 21 сентября. До сих пор вспоминает, что до последнего не верил — вернулся домой.

Это уже общая трагедия

Пока еще ждет своего обмена муж Анны, который был в бараке. Его оккупанты внесли сразу в список погибших. Поэтому его жена Анна почти месяц пыталась не верить в самое страшное и продолжать поиски любимого.

В списке погибших и увидела имя мужа. Было состояние шока. Ты понимаешь, что где-то там есть правда, потому что до этого данных мужа в интернете нигде не было. С тех пор на весах каждый день: верю или не верю. И так до 17 августа.

Еще вечером 28 июля она спрашивала себя, что делает ее муж, а утром увидела новости и не знала, жив ли он вообще. Лишь 17 августа на одном из Telegram-каналов она увидела видео, где ее любимый в больнице.

— Не хотела смотреть. Но прочла комментарии, что кто-то увидел своих родных. Начала его пересматривать и увидела его. Поставила телефон на стоп, сделала скриншоты, начала сбрасывать всем своим родным, друзьям. Даже не слушала, что он говорит.

Увидела, какой он ужасно худой. Вымученные глаза. И, конечно, голос его. Понимаешь, что это точно он, уже не спутаешь.

А в декабре вернулся защитник, находившийся с Олегом в одной больнице. Он рассказал, что мужчина действительно жив, но до сих пор нуждается в лечении. Кроме того, стало известно, что на него оккупанты начали давить и говорить, что в Украине его считают погибшим. Но благодаря свидетельствам собрата, теперь это точно не так.

Также болезненной новостью для женщины было то, что ООН расформировала миссию, которая должна расследовать преступление. Тогда Анна написала официальное письмо в организацию, а когда получила отказ в просьбе встретиться, позвонила по указанному номеру телефона.

Читать по теме

Каждый день ждала его звонка. Искреннее интервью жены азовца и защитника Мариуполя

Однажды он написал, что ему очень жаль, что мне приходится через все это проходить. И просил прощения за это, — вспоминает Мария.

Так начались онлайн-встречи с разными международными организациями. Анна теперь работает вместе с другими семьями, чьи родные пострадали в результате теракта.

Поначалу это была моя собственная трагедия. Но когда мы сейчас между собой общаемся, работаем — это уже общая трагедия.

Сейчас Анна стремится не только добиться освобождения из плена мужа и его собратьев, но и установления дня памяти жертв теракта в Еленовке, восстановить полный список пострадавших и напоминать миру, что необходимо добиться справедливости и наказать виновных в преступлении.

А еще мечтает просто обнять любимого, которому пришлось столько всего пережить, и наконец познакомить дочь с ее папой.

Я мечтаю, чтобы ребенок его увидел, потому что он его не знает. Хочу, чтобы она наконец-то впервые увидела своего папу.

— А семьям пленных — терпение и чтобы все было хорошо с их родными, чтобы они возвращались домой. О тракте в Еленовке нужно помнить, прежде всего, для того, чтобы больше этого не повторилось. Но чтобы с нами пообщались представители власти.

Ты приводишь в мир ребенка, растишь, а у тебя его забирают и говорят приехать забрать останки

Вернулся из плена на щите Евгений Пашнюк-Пашев. Его мама Наталья дождалась сына, но уже не могла ни обнять его еще раз, ни увидеть. Он явился к женщине напоследок во сне, когда пришли результаты ДНК-экспертизы, чтобы попрощаться.

Мать вспоминает, насколько это был хороший ребенок, и за 28 лет ее Женя не растерял эту черту. Даже 4 июля попрощаться с ним приехало немало друзей.

Сейчас женщина сожалеет, что не так много собратьев его нашла, чтобы узнать, каким он был в последние дни жизни. Ведь после десяти лет на службе в Херсоне он решил перейти в Азов, где провел всего несколько месяцев. Но по словам мамы, всегда был в восторге от того, с какими людьми служит.

Говорил, что ему с ними ничего не страшно.

Потом 86 дней держали оборону, вместе возили помощь гражданским, вместе вышли по приказу из Азовстали. Наталья вспоминает, что сыну даже удалось несколько раз позвонить. Именно так он и сообщил, что в плену.

Мать спрашивала, как он, на что получила ответ: “Мы воду из лужи пьем”. Последний раз позвонил за месяц до теракта. Голос изменился, стал монотонным и безэмоциональным.

Что для матери хуже всего? Когда ее ребенок голоден, когда ребенок в опасности. А так ты приводишь в мир ребенка, растишь, а теперь его забрали и говорят: придите заберите останки.

Делился, что мечтает о бабушкиных лепешках, хоть она и не умеет готовить. Просил оберегать свою сестру, которую звал Мушечкой. Отцу успел рассказать, что за день дважды терял сознание.

А 28 июля Наталья не могла собраться, постоянно чувствовала тревогу. Все стало понятно, когда на следующее утро увидела новости.

Кричала, бежала куда-нибудь. Муж меня ловил. Я тогда на три дня полностью выпала из жизни. Потом мне позвонила мама его невесты. Плачет и говорит, что наш Женя в списке погибших.

Через несколько дней взяла себя в руки и поехала в Киев, в Координационный штаб. Тогда просили не верить этим спискам, но теперь мать делится, что лучше бы ей не дарили напрасную надежду. Ведь после этого она еще год жила надеждами, что рано или поздно сын вернется.

Евгений с невестой

Покупала ему вещи на каждый сезон и даже уговорила мужа приобрести для сына машину. С невестой сына ездила везде, чтобы добиться его возвращения. Верила, что это хоть как-нибудь поможет.

А потом в сентябре после большого обмена узнала, что списки составлял другой пленник. И с каждым возвращением защитников встречала людей, видевших ее сына только до теракта. Сама Наталья пыталась поверить в слова, которые говорила другим: “Ждем обмена”. Хотя сейчас говорит, где-то уже ближе к лету чувствовала, что нужно ожидать лишь подтверждения экспертизы.

Тела вернули 10 октября. Это мой день рожденья. И мой ребенок вернулся именно в этот день.

Женщина говорит, что сожалеет, что ей не показали хотя бы фото тела, когда его уже вернули домой. Уверена, что узнала бы. Когда уже приходила на опознание, то увидела только руку.

Была одна только правая рука и кулачок зажатый. Он так любил спать.

Он мечтал построить свой дом, хотя и не имел к такому труду таланта. А теперь его мама мечтает издать сборник его стихов.

На прощание она положила ему блокнот и ручку, любимый батончик и яблоки, а также сигареты. Чувствовала, что это ему нужно. Сейчас сама хочет сделать аллею героев в родной Великой Александровке, откуда защитник родом. А также добиться справедливости ради памяти сына.

Читать по теме

В деоккупированном Мариуполе сделают центр защиты животных имени сына: как родители погибшего в Еленовке бойца продолжают его миссию

Щемящая история о том, как родители стремятся продолжить дело сына под его именем.

Расследование продвигается очень медленно, но ведется

Офицер Управления штаба бригады Азов майор Дмитрий Андрющенко рассказывает, что ООН очень быстро свернула миссию по расследованию теракта в Еленовке. Она была свернута с мотивацией: недопуск российской стороной к месту происшествия.

Следует возобновить расследование, основываясь хотя бы на существующих материалах и результатах экспертиз.

По словам Дмитрия Андрющенко, реакции Красного Креста вообще почти не было, несмотря на то, что казнь пленных — беспрецедентное преступление, полностью идущее вопреки Женевским конвенциям и другой международной правовой базе.

В этом теракте, по данным Азова, погибли более 50 военнослужащих. В настоящее время проводится следствие, экспертизы, устанавливаются точные данные.

Большинство тел уже удалось идентифицировать — это более 40 человек. На это уходит много времени по нескольким причинам.

Во-первых, трудности с изъятием ДНК после воздействия очень высокой температуры на тела. Используются очень сложные методы экспертных исследований. Во-вторых, в некоторых случаях вовремя не сделали направление на вторую экспертизу.

Переглянути цей допис в Instagram

Допис, поширений MYHOVYCH (@myhovych_filmss)

Всего тогда в бараке находились 193 военнослужащих. Из них вернулись домой только 13 человек. Поэтому в плену находится еще почти 130 бойцов, которые были в этом бараке.

Дмитрий Андрющенко говорит, что расследование ведет СБУ. Оно продвигается очень медленно, но ведется.

Свидетели были допрошены, экспертизы проводятся (но были начаты поздно). По нескольким первым телам вообще не было никакой экспертизы, потому что СБУ руководствовалось российскими списками погибших, но, как оказалось, они не соответствуют действительности.

Однако боец Крафт уверяет, что в Азове, конечно, этого не забудут. Защитники до последнего будут сражаться за Украину.