Они ехали на 12-часовую смену, а попали почти на месяц в российскую оккупацию. Что пришлось пережить работникам ЧАЭС с начала вторжения вплоть до ротации? Как они работали после аварийного отключения станции и что помогало им держаться? Читай эксклюзивные рассказы работников об опыте оккупации.
Оккупация ЧАЭС во время войны: как это происходило и что пережили люди
Иван Дряпика — инженер-электрик по обслуживанию ОРУ (открытого распределительного устройства). А Алексей Шелестий — начальник смены электроцеха Чернобыльской атомной электростанции. Они рассказали Вікнам о том, как для них началась полномасштабная война, и об опыте оккупации россиянами.
— Мы заступили на ночную смену 23 февраля. На станции был оперативный персонал и украинские военные, охранявшие ее. В то время никаких указаний или инструкций на случай захвата и оккупации от руководства или государства не было.
Мы ехали как на обычную смену, намеков ни на что не было, — вспоминает инженер-электрик Иван.
В начале пятого утра мужчины услышали взрывы, звуки пролета вертолетов, а затем увидели красные сигнальные огни. Это было примерно в районе Припяти. Люди начали звонить и рассказывать, что происходит снаружи.
В восемь утра мы получили информацию, что наша смена не приедет и что началась война. Было желание, чтобы эта смена поскорее закончилась, но в душе мы понимали, что это надолго, — рассказывает начальник смены Алексей Шелестий.
Фото: Pexels
Алексей вскоре увидел танк перед главным зданием ЧАЭС и бронемашины российских оккупантов. Работники станции рассказывают, что инструкций на такие случаи раньше не было, поскольку реальными угрозами на таком объекте считаются радиационные аварии.
Россияне заняли территорию станции и заставили наших защитников сложить оружие. Затем их взяли в плен и закрыли в бомбоубежище. У персонала станции не было возможности общаться с нашими военными.
Трудности работы ЧАЭС в оккупации
Иерархия на работе во время оккупации не изменилась. Действиям работников ЧАЭС россияне не препятствовали, потому что или понимали, или даже не подозревали об уровне опасности.
Однажды к нам заехали россияне. Интересовались, что это за объект. Охрана ответила, что сюда лучше не заходить, потому что есть риск радиации. Россияне уехали, с тех пор больше не появлялись, — рассказывает Иван.
Первые дни сотрудникам приходилось работать в усиленном режиме, ведь работы было очень много. Произошли аварийные отключения. Работали даже ночью.
— К нашему счастью, на блоки они не совались, думаю, что побоялись. Это такое довольно специфическое здание, там можно заблудиться. Мы ждали, что они придут и будут что-то требовать, — вспоминает Алексей.
Фото: Pexels
Ядерная угроза была очень велика, ведь на станции произошло полное обесточивание. Запаса топлива для работы было всего на двое суток. Россияне подвозили свое топливо, понимая, что это грозит аварией, сильнее даже первого Чернобыля.
Коммуникацию с оккупантами вел начальник станции. Связь у работников была с региональным диспетчером в Киеве до 9 марта, до момента полного обесточивания станции. Затем пришлось общаться через руководство цеха в Славутиче. Так передавалась информация в Киев.
От кого вы собрались нас “охранять”?
В любое время российские оккупанты могли остановить работников, чтобы проверить документы. Они связывались со “своими” и проверяли информацию, только после этого пропускали.
Россияне заявили, что берут ЧАЭС под “внешнюю охрану”. На что начальник смены спросил: “От кого вы нас собрались охранять? “Россияне начали мяться, ведь ответа у них не было, — рассказывает начальник третьей смены Алексей.
— На третий день они заявили, что им нужно взять и нас под охрану. Россияне заняли здания. Солдаты не могли управлять атомной станцией, поэтому охраняли и нас, потому что мы знали, что делать, — говорит инженер-электрик Иван.
Смена Алексея почти каждый день сталкивалась с россиянами, потому что постоянно нужно было проверять все оборудование. Во время обходов техники к работникам всегда были приставлены сопровождающие с автоматами. Все происходило после переговоров и с разрешения оккупантов.
Фото: Pexels
Сотрудники станции обратили внимание на качественный состав российских войск. В первую очередь это были буряты, тувинцы, россияне, слышен был и белорусский акцент.
Если руководящий состав еще, возможно, понимал уровень опасности и куда они идут, солдаты не понимали ничего. Что люди из Тулы или Башкортостана могут понимать об этом месте? — говорит Алексей.
Алексей рассказывает, как российские оккупанты попытались сделать ответ на украинские новости о повышении уровня радиации. У них было подразделение радиохимических войск, которое замеряло уровень радиации. После этого они сняли видео для российского телевидения, будто все в норме.
Связь и быт на ЧАЭС
Поддерживать связь с родными мужчинам удавалось. Первую неделю был даже мобильный интернет. Потом оккупанты его заглушили, и до 20 марта связи не было. Остался только городской телефон. Когда связь с городом отключилась, работники смогли настроить телемарафон.
Я как услышал о “русском военном корабле”, позвонил связисту. Говорю: “Миша, что ты делаешь? Они нас сейчас здесь постреляют!” — рассказывает Алексей.
Как оказалось потом, россияне тоже его слушали, ведь именно тогда начала появляться информация, как украинская армия дает им отпор. Россияне подходили поближе и слушали, о чем рассказывают в новостях.
На станции были запасы еды, ее хватило на весь период оккупации. Единственное, что через два – три дня закончился хлеб. Российские оккупанты питались отдельно, им отдали первый этаж столовой. У них даже были свои повара.
Ночевали сотрудники ЧАЭС на своих рабочих местах. Комнат отдыха на станции нет. У кого-то были диванчики, кто-то спал на стульях.
Ротация сотрудников станции
На ротацию ехали только добровольцы. Они звонили и спрашивали, что лучше взять с собой, какая там ситуация, как ведут себя оккупанты и к чему готовиться. Готовиться нужно было к обыскам и допросам. Россияне не препятствовали ротации работников, то есть пленными работники ЧАЭС не были.
Ротация планировалась с самых первых дней, ведь персонал, находившийся на станции, не был готов к захвату и оккупации. С первых дней нам рассказывали все новости, мы ждали ротации и готовились домой, — рассказывает Иван.
Бригада добровольцев сформировалась уже 27–28 февраля. Ждали только приказа. Люди быстро согласились и были готовы сменить работников. Через 25 дней оккупации Иван смог попасть домой. Это было вечером 20 марта. В следующий раз мужчина попал на станцию после деоккупации, в начале мая.
Фото: Pexels
Иван рассказывает, что за время оккупации на ЧАЭС было страшно дважды: в первый раз — когда началась война, раздавались взрывы, до этого он никогда раньше не слышал, как работает артиллерия. Во второй раз страшно стало поздно вечером, когда началась стрельба.
Стреляли со стрелкового оружия. Россияне пытались сбить украинский беспилотник. Иван подумал, что начался штурм украинских войск. Эти события произошли после 9 марта.
“Акт приема-передачи” ЧАЭС
Когда россияне ушли и еще не зашли украинские войска, это был трехдневный промежуток. Персонал станции блокировал даже двери, чтобы никто не зашел на ЧАЭС.
Коллеги рассказали, что россияне заставили начальников смен подписать “акт приема-передачи” ЧАЭС. Это была просто фикция! Они сделали картинку, что пришли охранять, поняли, что все хорошо, и в хорошем состоянии передают это Украине от РФ, — говорит Алексей.
Уход россиян произошел внезапно, потому что еще 29–30 марта все было в обычном режиме, а затем через день появился этот акт, и они уехали.
Прихватили не только оборудование, но и людей
— Во время оккупации россияне держали наших нацгвардейцев отдельно от нас. В первые дни они даже пытались создать картинку, что все хорошо, поставили их на свои места дежурить, но уже без оружия.
Через три дня оккупации, когда смысл создавать картинку исчез, украинских военных закрыли в противорадиационном укрытии. Пленных охраняли вооруженные россияне и никого не пускали к ним. Ходить по территории наши военные не могли. Отпускали их только в душ и столовую.
Прихватили с собой наших нацгвардейцев в плен. Там было около 160 человек. Отпустили женщин, а также тех, у кого обострились болезни. Какую-то часть уже обменяли. Но я думаю, что большинство еще где-то по тюрьмам в России, — рассказывает Алексей.
Кроме людей, россияне украли даже электрочайники без подставок. Выносили все — обогреватели, технику, мониторы, компьютеры, удлинители, ноутбуки. Замки отстреливали. После себя ничего “лишнего” не оставили.
Фото: Pexels
Кроме того, украли ценное оборудование в Чернобыле, разгромили лабораторию экоцентра. Они занимались сбором и систематизацией данных зоны отчуждения. В этой лаборатории украли имущества на много миллионов евро.
Вынесли все что можно. Алексей говорит, что на ЧАЭС была группа от Росатома. Эти люди называли себя “гражданскими специалистами” и не говорили, кем являются на самом деле. Поэтому, возможно, это именно они помогали военным выбирать, что лучше украсть.
Работа ЧАЭС после деоккупации
После деоккупации в работе ЧАЭС появились существенные изменения. Персонал сейчас работает вахтовым методом.
Раньше мы добирались на работу за 40–45 минут на 12-часовую смену. Проезжали на территорию Беларуси электропоездом. Дорога к работе занимает теперь от шести часов. Вахта сейчас по 10–15 дней, — рассказывает инженер-электрик Иван.
Это неудобно, ведь по 10–15 дней сложно не видеться с родными, ты постоянно находишься на работе.
Сейчас на ЧАЭС стало больше национальной гвардии, охрана объекта усилена. Теперь у персонала есть инструктаж на случай повторного наступления. Но Иван уверен, что никакого повторного наступления не будет, ведь он верит в ВСУ.
Во время оккупации было сложнее работать, ведь приходилось ремонтировать технику самостоятельно. Поэтому у Ивана появились новые навыки. Это время он был и оперативным, и ремонтным персоналом.
О моральном состоянии работников станции в оккупации
— Паниковать времени не было, все много работали. Каждое утро у нас было совещание, на нем шутили, старались не падать духом, — вспоминает работу в оккупации Иван.
Я переживал за семью, а семья за меня, говорит Алексей. Затем начались волнения за персонал. У каждого были сложные обстоятельства. У кого-то была лежачая мама дома, у кого-то жена с малышами. Нужно было помогать всем, проверять, со всеми ли все хорошо.
Я не знал, что делать. У моих 12 человек на смене были свои проблемы. Искали, кому чем помочь. Не было у меня такого опыта работы. Мы сплотились сменой, — делится Алексей.
Героизм работников ЗАЭС
О ситуации на ЗАЭС Иван говорит, что там все гораздо хуже. Из-за постоянных обстрелов она становится более опасной. Ядерная угроза очень высока, потому что это действующий реактор. Даже если он остановлен и не вырабатывает энергию, высок риск, что что-то пойдет не так. Можем иметь второй Чернобыль.
Мы очень сочувствуем коллегам с ЗАЭС. Сравнить нашу работу нельзя. Это небо и земля. Действующий реактор — это сложная вещь. Нам было очень тяжело, а как им — даже представить нельзя, — говорит начальник третьей смены ЧАЭС Алексей.
— В оккупации ты постоянно на работе. Нас считали героями. Я так не считаю, потому что именно ребята из ЗАЭС герои. Это огромная работа, которую не сравнить с нашей. Хочется, чтобы они смогли выехать, отдохнуть и чтобы ее освободили как можно скорее.
Алексей невероятно благодарен своей смене №3, говорит, что без них ничего бы не получилось. Большинство работы выполнял именно персонал смены, обеспечивая нормальное функционирование станции. Это заслуга всех работников.
Украинцы также благодарны всем работникам ЧАЭС и ЗАЭС за ту титаническую работу, которую они делали и делают каждый день в оккупации и свободной Украине.
Ранее мы рассказывали, как выглядела территория ЧАЭС после оккупации.
А еще у Вікон есть свой Telegram-канал. Подписывайся, чтобы не пропустить самое интересное!