Это мог быть обычный украинский лагерь во время войны, если бы не те истории детей, которые раздаются в стенах лагеря Gen.Ukrainian.
Алина из села Гроза в Харьковской области. 5 октября прошлого года российская армия прицельно ударила по местному кафе, погибло 59 односельчан. Девушка мгновенно потеряла почти всю семью.
Были надежды, что там кто-то выжил. Но когда подошли поближе, то увидели, что лежат мертвые знакомые. Тогда надежда исчезла. Исчезли мама, бабушка, сестра и ее муж.
В лагере Алина с подругой Оксаной — тоже из Грозы. В тот день россияне убили и ее папу, маму и бабушку.
Остатки женщин удалось идентифицировать только по ДНК.
Там было очень много людей, которых я знала всю мою жизнь. И они лежали там с вывернутыми органами. Но у меня не было никакой реакции. Было ощущение, будто я такое каждый день вижу. Мне было все равно.
Это было эмоциональное онемение. Ведущий психолог проекта с более чем 12-летним опытом работы Вануи Мартиросян называет это состояние одной из тяжелых реакций детей на травматический опыт. Их психика таким образом пытается защититься от боли. Однако от такого дети в конце концов тоже сильно страдают.
Они понимают, что вроде бы и должно быть больно, но у них нет этих телесных ощущений. Обычно в ходе терапии мы размораживаем эмоциональные проявления.
Лагерь на западе страны работает уже второй год. Это девятый заезд для детей, переживших тяжелые эмоциональные травмы в результате войны. До этого принимали тех, кто остался без родных.
А в этот раз лагерь впервые принимает преимущественно детей, столкнувшихся с оккупацией или депортацией. На их глазах совершалось насилие, в том числе изнасилование, фильтрационные лагеря. Детей заставляли раздеваться, петь гимн РФ и “ДНР”, они хоронили близких, ждали родителей с допросов, а когда те возвращались, то у них были следы от избиения.
Из-за пережитого говорить соглашаются единицы, и только при условии изменения голоса и скрытого лица. Чтобы вытеснить и российский гимн, и вражеские методички из юных украинских голов, в лагере проводят игровые занятия по знанию украинской истории и культуры. Вместе с развитием есть и игры для души, просмотры фильмов, встречи с украинскими звездами и, конечно, психотерапия: как индивидуальная, так и групповая.
Сколько точно в Украине сейчас травмированных войной детей, эксперты считать не берутся. Психолог Вануи Мартиросян говорит, что в тяжелых случаях может быть ориентировочно 15-20%. Это травмы утраты родных, друзей, дома. Речь также идет о детях, которые столкнулись с насилием, депортацией или оккупацией. У них, вероятно, будет посттравматическое стрессовое расстройство.
Остальные благодаря родным и психологам должны справиться. Но, вместе с тем, отмечает специалист, есть вероятность развития других сопутствующих проблем, даже у тех детей, которые не имели тяжелого травматического опыта, а просто живут в Украине в условиях войны.
Среди симптомов могут быть тревожность, недосыпание, расстройства питания, изменение когнитивных навыков. Поэтому очень важно давать собственным детям эмоциональную безопасность, которую могут сделать все. Также важно не избегать тем о войне, не скрывать информацию и говорить, что любые эмоции могут быть нормальными в стрессовых условиях.
Если бы мы всем дали возможность в безопасности проживать любую эмоцию, сразу бы стало меньше детей, нуждающихся потом в глубинном вмешательстве, — говорит Вануи Мартиросян.
Но маленькие украинцы не только находят в себе силы, чтобы справиться с потерями, но и вдохновляют других. Читай историю 12-летней Яны Степаненко, пережившей ампутацию обеих ног, но покорившей Бостонский марафон.
А еще у Вікон есть крутой Telegram и классная Instagram-страница.Подписывайся! Мы публикуем важную информацию, эксклюзивы и интересные материалы для тебя.